Азбука едет по России (сборник) - стр. 6

– Ну что ты молчишь? Не бойся.

– Матушка не позволила таковы песни петь.

– А я позволяю.

Лёшка вздохнул:

– Дальше так поётся: «А не ярые гагали[14] на сине море выплыли – выгребали тут казаки середи моря синего…»

– Казаки?

– Мейнгер[15] Питер, – резко сказал иностранец, – не слушайте эту песню: это воровская песня!

– Отстань, мейнгер! Разве казаки и по морям плавали?

– Ещё как! – гордо сказал Лёшка. – По синему морю Хвалынскому[16] да к дальнему персиянскому берегу[17]…

– Откуда знаешь?

– Слышал, – многозначительно отвечал Лёшка.

– А дальше? Песня-то как дальше поётся?

– Дальше забыл, – сознался Лёшка.

– Эх ты, певец! А что за сарай?

– Боярина Никиты Ивановича покойного…

– А что там?

– А там хлам всякий.

Куры закудахтали в сарае.

– Курятник, что ли?

– Пойдёмте, мейнгер Питер! – сердито сказал иностранец. – Тут нет ничего примечательного.

Юноша повелительным жестом указал на сарай:

– Открой!

– Не указано открывать, – пробормотал Лёшка, боязливо оглядываясь.

– Кем не указано?

– Царёвы люди не велят.

– А я велю. Ну!

Юноша нахмурил брови. Видя, что Лёшка колеблется, он подбежал к двери и распахнул её. Куры испуганно закудахтали.

– Что это? Что за лодка? Мастер Тиммерман, погляди-ка!

Тиммерман подошёл поближе, посмотрел и произнёс не торопясь:

– Это есть бот.

Юноша схватил Тиммермана за руку и почти силой втащил его в сарай.

– Какой бот? Зачем?

– Ходить по воде, – отвечал Тиммерман, брезгливо стряхивая с туфель солому и куриный помёт.

– Это я и без тебя знаю. А зачем у него мачта?

– Ходит под парусами, – сказал Тиммерман, – и не только по ветру, но и против ветра.

– Как – против ветра? Врёшь ты, мейнгер! Такого не бывает.

– Не прямо против ветра, – сказал Тиммерман, обиженно надувая толстые щёки и шею, – а вот так…

И он показал рукой, как лавирует бот.

Юноша легко вскочил на борт и потрогал мачту.

– Хороша ладья! – сказал он.

Лёшка стоял в стороне и с опаской поглядывал на кучу рогожи, лежавшую на корме бота. Тиммерман угрюмо смотрел на судёнышко.

– Бот старый, гнилой, – пробурчал он, – плавать на нём нельзя, он утонет. Пусть уж лучше останется в сарае.

– Починить можно! – весело отозвался юноша. – А что там, на корме?

Юноша шагнул в бот. Послышалось его удивлённое восклицание, и он вылез, держа за шиворот какого-то мальчика в грязном потешном мундире. Этот мальчик оказался капитаном Фёдором Троекуровым.

Юноша расхохотался:

– Вот ты где прячешься, Фёдор! А тебя по всему Измайлову царицыны люди ищут. Хитрец!

– По вашей воле, господин бомбардир, – мрачно проговорил Фёдор.

– Кто же тебя кормит?

– А вон парень, Лёшка Бакеев, сторожев сын. Такого страху я набрался, сил нет. Приходили сюда стремянные[18], весь сарай обшарили. А я в лодку спрятался. С тех пор в ней и сижу.

– Отец твой упрям, как колода, – сказал юноша-бомбардир, – вынь да положь ему сынка! Он до того меня доведёт, что я его прогоню. Ну что ж, сиди!

Он повернулся к Лёшке:

– Эй, поди сюда, парень! Тебе зачем бот нужен? Ты на нём плаваешь, что ли?

– Я на нём играю…

– Во что же ты играешь?

Лёшка хотел сказать: «в казаков», но, поглядев на Тиммермана, сдержался.

– В море.

Юноша расхохотался звонко и искренне.

– Так ты мореход?

Лёшка смотрел на его смеющееся лицо и растрёпанные ветром длинные волосы. Этот бомбардир с каждой минутой всё больше ему нравился.