Айви. Возрожденная из пепла - стр. 34

Мои мокрые волосы прилипли к голове, одежда промокла насквозь, но все, что я могу, – наблюдать, как эта женщина переживает своего рода катарсис прямо здесь, на пляже под дождем.

Внезапно громкий удар молнии разрывает небо, заставляя ее вздрогнуть. Айви поворачивается ко мне, как будто пытается понять, как я отреагирую на ее тихий нервный срыв.

Я тянусь к ней, бережно беру за руку и тяну ее в сторону, чтобы найти укрытие.

– Подожди! – Она вырывает руку и снова подбегает к луже на тротуаре. Подпрыгнув, с разбегу плюхается в нее как ребенок. Потом закрывает глаза и поднимает руки к небу, будто к чему-то взывая.

Когда второй удар молнии раскалывает воздух, я наконец подбегаю, поднимаю ее на руки, чтобы унести прочь.

– Ты с ума сошла, Айви? Нельзя стоять в воде во время грозы.

Я несу ее к крытой веранде возле соседнего отеля. Опускаю ее, и она смотрит на грозу с какой-то непонятной тоской.

– Ты не любишь дождь? – спрашивает она.

– Люблю, но не когда он может меня убить, – отвечаю я. – Что особенного в дожде?

Она смотрит на меня, ее волосы липнут к лицу, а одежда обвивает тело. Она слегка наклоняет голову, открывает рот, будто собирается что-то сказать, но не произносит ни слова.

– В чем дело? – спрашиваю я.

– Ни в чем. Просто кое-что, что мне когда-то сказали.

Я мягко улыбаюсь ей, не настаиваю, но даю понять, что она может рассказать, если захочет. Даю понять, что она в безопасности.

Она снова смотрит на дождь, потом на меня:

– Дождь – это такое волшебное зелье, которое заставляет цветы расти.

Она подходит к краю веранды, протягивая руку, чтобы ловить капли дождя.

И только сейчас я осознаю. Я осознаю, что начинаю влюбляться в нее, хотя это кажется невозможным, ведь прошло всего четыре дня.

Последние несколько дней пролетают как вихрь. Мне едва удается найти пару минут, чтобы просто прийти в себя. И мне это нравится. Мы несколько раз занимались серфингом, прошли другой пеший маршрут, увидели величайший гейзер на Кауаи и прокатились на зиплайне.

И секс. Он стал еще лучше. Мы исследуем тела друг друга: узнаем, что нам нравится, что приводит к оргазму быстрее, а что сводит с ума от желания.

С Илаем мы никогда не тратили на это время, не проявляли фантазии. Секс у нас был в основном в постели, он сверху. Нам бы и в голову не пришло заняться этим на кухонной столешнице, или за большим камнем во время прогулки, или на пляже в полночь. Помню, один раз в старшей школе мы сделали это в машине, но это было скорее исключением. Иногда он доводил меня до оргазма, и меня это устраивало, хотя и получалось далеко не каждый раз. Устраивало, потому что я даже не знала, как может быть иначе.

Годы напролет Холли делилась со мной историями о своей сексуальной жизни. Но я думала, что она просто другая, не такая, как я. Что ее легкость и беззаботность позволяли ей вести себя так с мужчинами.

Я и представить себе не могла, что именно я упускала. И от этого становится немного грустно: я знаю, что снова лишусь этого, как только вернусь в реальность. Правда в том, что единственная причина, по которой я могу позволить себе это сейчас: здесь, на Кауаи, это не реальная жизнь. Иногда мне кажется, что я перестаю быть самой собой. Будто я смотрю на себя со стороны. Будто я живу чужой жизнью. Жизнью человека, которого не переполняют горе, депрессия и чувство вины.