Айрис. Изменчивыми тропами - стр. 5
Не мешкая, я осторожно отколупнула дощечку, радостно пискнув, обнаружив за ней небольшой тайник. Дрожащими руками достала маленький мешочек с чем-то тяжёлым, с трудом распутав тесьму, с огромным разочарованием высыпала на руку туго связанные между собой несколько монет и небольшую карточку с незнакомыми квадратными буквами на ней.
— Почему? — тихо пробормотала, рассматривая серый кусок бумаги с удивительно яркой печатью, — я знаю, что это бумага, понимаю, что это монеты, кровать, шкаф, знаю назначение каждой вещи, окружающей меня. Разве, если теряешь память, я не должна и это всё забыть? Как такое возможно! И почему я решила, что должна забыть?
Зло бросив на кровать найденные вещи, я с силой ударила по стене, разбивая костяшки в кровь — разрыдалась. Сейчас меня не волновало, что меня услышат. Мне было всё равно. Не знаю, сколько времени просидела зарёванная на кровати, но под непрекращающееся гулянье за дверью я незаметно для себя уснула.
— Айрис! Ты опять дрыхнешь! — разбудил меня «приветливый» оглушительный голос Берты, — Луис на кухне ждёт!
— Иду, — прохрипела я сиплым ото сна голосом, даже не удосужившись умыться и почистить зубы, хотя в моей каморке и не предусмотрена ванная комната, и, расправив помятое платье, которое так и не сняла, вышла в зал.
— Опять ночь в покоях постояльца провела, — рыкнула хозяйка трактира, брезгливо поморщив нос, — морду умой и рыбу поди чистить.
— Хорошо, — безразлично кивнула, оправилась на кухню.
Второй день в этом кошмаре прошёл так же. Чистка овощей, рыбы. Уборка и вынос нескончаемого мусора. Мойка бесконечной посуды. И если первую половину дня Луис и Берта на меня косо поглядывали, видно, ожидая нытья, то во второй половине местный повар даже доверил мне присмотреть за закипающим варевом в необхватной кастрюле. Мне же на кухне, где жарко, грязно и иногда противно, всё же находиться было гораздо спокойней. Временами зарёванные помятые девицы влетали в жаркое помещение, прячась за огромным Луисом, жалуясь на разошедшихся в рукоприкладстве постояльцев. Но успокоившись, насмешливо, с толикой превосходства взглянув на меня, чистящую ужасно колючую и вонючую рыбу, гордо вскинув голову, возвращались в зал.
— Поди, вернуться хочешь, девкам монет нынче хорошо отсыпали, обоз воротился, — ехидно проронил Луис и, шмякнув на стол кусок мяса, быстро стал натирать его чесноком и перцем таким слоем, что кажется, тот, кто его отведает, должен извергать огонь.
— Нет, — коротко ответила, продолжая кромсать ненавистную рыбу, сегодня, судя по её количеству, в трактире рыбный день.
— Странная ты ныне, — задумчиво протянул повар, — то не загонишь тебя на кухню, а если уж здесь, то нытья наслушаешься, да и ругаться ты будь здоров, а сейчас тихая.
— Угу, — кивнула, покосившись на краснощёкого повара, — настроения нет, но, если хочешь, могу послать? Надо?
— Нет, — хохотнул мужчина, — вот… узнаю Айрис. Слышала, Гоби в его комнате сегодня утром с разбитой головой нашли?
— Нет, когда? Я ж на кухне с тобой весь день, — деланно равнодушно пожав плечами, я с трудом смогла справиться с волнением, уверенная, что речь идёт о том самом плешивом.
— Говорят, не поделился добычей, вот дружки и порешили.
— Ну, значит, сам виноват, — безразлично выговорила, собирая рыбьи кишки в помойное ведро, добавив — ещё одна партия готова.