Автостопом до алтайского яка - стр. 78
Сижу смирно: меня не придётся выкидывать. Единственное, что я делаю, возможно, не так – это сижу: подобрав под себя ноги – так они меньше устают. Азамат как будто читает мои мысли.
– Сидишь, как казахи, – мягко смеётся он, давая разрешение. Потом громко вздыхает и разочарованно качает головой: – Зачем ты куда-то едешь? Одна! Автостопом! Ты знаешь, какие люди на дорогах бывают! У-у-у! Домой езжай!
– Мужа себе найти хочу, – вдруг выдаю я. – Еду ему навстречу.
Азамат бросает на меня взгляд – всерьёз я или нет? – и начинает расспрашивать о личной жизни подробнее.
Когда едешь с дальнобойщиком, то скрывать нечего, ни ему, ни мне. Это как в поезде – часто люди рассказывают такие вещи, которые не обсуждаются даже с близкими родственниками – этакая психологическая помощь онлайн. Дорога вообще ассоциируется с движением, как сама жизнь. «Всё пройдёт» – это и о дороге тоже, о движении.
– У каждой машины свой характер, – просвещает меня Азамат. – Приятель мой рассказывал, что как только тёща садится в его легковушку, машина тарахтит, с места двигаться не хочет. Другие садятся – едет. А с ней – ни в какую: с горем пополам ползёт, глохнет по пути раз десять. Жена его не верила, пока однажды сама не повезла маму по делам. «Она ехать не хочет!» – звонит ему. Он ей: «Маму решила куда-то свозить, что ли?». Так точно!
Вспоминаю описание из книги «Посланник» Клауса Джоула, как его новая машина с полным баком бензина неизменно глохла, когда он пытался свернуть на дорогу, ведущую к горному обрыву, чтобы покончить жизнь самоубийством. Действие происходило рядом с бензозаправкой, мимо которой он всю ночь и ездил туда-сюда. Машина превосходно ехала по другой дороге, но наотрез отказывалась ехать по той, которая вела к обрыву.
– Про эту машину, – рассказывает Азамат дальше, – прежний хозяин говорил: «Когда она начинает хандрить, заливаешь в неё стопку водки, и сразу всё проходит». Показал, куда вливать. Я посмеялся, думал: шутит. Проходит месяц, и машина впадает в форменную депрессию – заводится не сразу, пыхтит, «едет грустно», глохнет, в общем, «хандрит». Купил чистый спирт, в шприц набрал и влил, куда было завещано. Машина тут же ожила! Едет! Бодрячок! Воспряла!
Посмеиваюсь.
– Апатия даже у машины иногда бывает, – продолжает вещать Азамат, рассказывая, как хотел продать машину и для эмоциональности сдабривая свою историю сочными «французскими» словами. – … (проститутка!), машины всё чувствуют. Я свою машину долго продавал на базаре, … (проститутка!), … (абстрактное осознание ситуации, в которой под влиянием различных фактов вы терпите колоссальное фиаско). Всю её натёр: «Всё, продам я тебя … (на пенис), на базар поедем, готовься». Всё, … (проститутка!)! На базар приедем – она не продаётся ни хрена! – он смеётся. – А продал один раз просто. Сказал: «Всё, … (проститутка!), продавать не буду, буду сам ездить». Всё, заездила, всё … (хорошо, прекрасно, великолепно). И у магазина клиента встретил: «Всё, берём, берём», о цене договорились, там сразу бабки забрал, поехали до нотариуса, ключи отдал, да и всё. Она сама, даже, по ходу не поняла, как продалась. Это … (ещё одно колоссальное фиаско), … (проститутка!). И такая … (ситуация) бывает. Всё-таки душа есть у них тоже, – завершает он свой словоохотливый французский рассказ.