Автобиография - стр. 16

Моя мать была так же бережлива, как и отец, и к 1919 году родители смогли купить в кредит свой собственный магазин на улице Норт Парэйд. Мы жили в квартире над магазином. В 1923 году отец открыл второй магазин на Хантингтауэр Роуд – напротив начальной школы, в которую я позже пошла учиться. 13 октября 1925 года я родилась в доме на Норт Парэйд.

В том же году отец еще больше расширил бизнес, заняв два соседних здания на Норт Парэйд. Наш магазин и дом располагались на оживленном перекрестке, и главная железнодорожная линия – Грэнтем был важным транспортным узлом – была всего в сотне ярдов от нас. Мы могли бы сверять часы по проносившемуся мимо «Летающему шотландцу». Я очень сожалела, что у нас не было сада. Лишь в конце Второй мировой войны отец купил дом с большим садом чуть дальше по Норт Парэйд, о котором наша семья мечтала несколько лет.

Жизнь «над магазином» не просто фраза. Те, кто так жил, знают, что это совершенно особое дело. Прежде всего ты всегда на службе. Люди могли постучать в дверь фактически в любое время дня и ночи или в выходной, если у них закончились бекон, сахар, масло или яйца. Все в семье знали, что мы живем на доход от покупателей, было бессмысленно жаловаться – и никто не жаловался. Заказы клиентов были превыше всего. Обычно обслуживали покупателей мой отец и его служащие – на Норт Парэйд их работало трое и еще один в магазине на Хантингтауэр Роуд, но иногда это делала моя мать, и тогда она брала с собой Мюриел и меня. Поэтому Мюриел и я знали многих людей из нашего города.

Конечно же, из-за магазина мы не могли позволить себе длинный семейный отпуск. Обычно мы ездили на местный морской курорт Скегнесс. Но отец и мать вынуждены были отдыхать порознь. Отец раз в год брал неделю отпуска, чтобы в Скегнессе принять участие в турнире по боулингу – его любимой игре. Живя над магазином, дети гораздо больше общаются со своими родителями, нежели в других жизненных ситуациях. Я видела моего отца за завтраком, обедом, вечерним чаем и ужином. У нас было гораздо больше времени для общения, чем в других семьях, за что я всегда была благодарна моему родителю.

Отец был профессиональным бакалейщиком и всегда стремился поставлять товары наилучшего качества, и даже по самому магазину это было видно. За прилавком стояли три ряда ящиков со специями, сделанных из роскошного красного дерева и украшенных блестящими бронзовыми ручками, а над ними возвышались большие черные лакированные жестяные банки с чаем. Одним из заданий, которое я иногда выполняла, было отвешивать чай, сахар и печенье, доставая их из мешков и коробок, в которых они прибывали, в пакеты по 1 и 2 фунта. В прохладной задней комнате, которую мы называли «старая пекарня», висели куски бекона, из которых нужно было вырезать кости и затем порезать на тонкие кусочки. Чудесные ароматы специй, кофе и копченой ветчины разносились по всему дому.

Я родилась в доме практичном, серьезном и чрезвычайно религиозном. Отец и мать были оба стойкими методистами. Отец был востребован как непрофессиональный проповедник в Грэнтеме и его округе. Он был ярким оратором, чьи проповеди были интеллектуально насыщенны. Но он был поражен, когда я спросила его, почему он говорит «проповедническим голосом» в таких случаях. Я не думаю, что он сам это осознавал. Это было бессознательное почитание библейского послания, и потому его речь совершенно отличалась от прозаических интонаций, используемых в деловых и бытовых ситуациях.