Автобиография - стр. 119

Однако он не пошел на уступки своим критикам в партии, на которые нужно было бы пойти. Он, возможно, более эффективно защитил бы себя от будущих опасностей по поводу его позиции, если бы изменил свой подход к некоторым вещам. Он мог бы по крайней мере, продемонстрировать некоторое желание признать ошибки правительства и учиться на них. Он мог бы пригласить талантливых критиков из числа рядовых членов парламента присоединиться к нему в роли лидера оппозиции и принять участие в пересмотре политики. Он мог бы полностью изменить состав теневого кабинета, чтобы он лучше отражал мнение парламента.

Но он ничего этого не сделал. Он заменил Тони Барбера – который объявил, что собирается покинуть Палату общин, хотя остается пока в теневом кабинете без портфеля – Робертом Карром, человеком еще более преданным политике экономического вмешательства, принесшей нам столько проблем. В течение года он привел в теневой кабинет таких членов парламента, как Майкл Хезелтайн и Пол Ченнон, которые были его последователями и не представляли мнение большинства парламентариев в то время. Только Джон Дэвис и Джо Годбер, ни один из которых не был идеологически яркой фигурой, вышли из состава кабинета. Прежде всего Тед отвернулся от любого политического переосмысления, которое подразумевало, что экономическая и промышленная политика, осуществляемая его правительством, была глубоко ошибочной. Когда Кит Джозеф не получил портфель канцлера, он сказал, что не хочет никакого поста, но скорее хочет сконцентрироваться на поисках новой политики, что обернулось столь же опасным для Теда, сколь и плодотворным для партии. В общем, это все были депрессивные сигналы «снова то же самое», в то время как электорат явно желал чего-то нового. Вдобавок к этому важный Исполнительный комитет теневого кабинета министров был сформирован еще более в угоду Теда. Я не была приглашена к нему присоединиться, и из всех членов кабинета только Кит и, возможно, Джеффри Хау могли противостоять желаниям Теда.

Между февралем и октябрьскими выборами 1974 года большая часть моего времени была занята работой по проблемам жилищных условий и ипотечных ставок. По вопросам жилищной политики со мной работала продуктивная группа парламентариев. Хью Росси, друг и сосед по избирательному округу, был прекрасным экспертом по жилищным вопросам, с опытом работы в местных органах власти. Майкл Лэтхем и Джон Стэнли прекрасно разбирались в строительной промышленности. У блестящего Найджела Лоусона, новоизбранного члена парламента, всегда были собственные идеи. Нам также помогали люди из строительных обществ и строительной промышленности. Это была яркая группа, было удовольствием ею руководить. Политическим приоритетом были, конечно, более низкие ипотечные ставки. Технической проблемой было, как их можно достичь, не прибегая к не ограниченным по срокам субсидиям. В правительстве мы ввели ипотечные субсидии, и шли разговоры о том, чтобы захватить контроль над ипотечными ставками. Лейбористское правительство быстро предложило свою собственную схему, разработанную Гарольдом Левером, давать большие и дешевые краткосрочные займы строительным обществам. Нашей задчей было придумать что-либо более привлекательное.

Обладая талантом выбирать политически привлекательную стратегию, я также всегда верила в демократию собственников и более свободное домовладельчество. Гораздо дешевле помочь людям покупать дома в ипотеку – субсидируя ли ипотечные ставки или помогая с депозитными вкладами, или просто делая налоговые послабления на ипотечный процент, – нежели строить новые муниципальные жилые здания или покупать частные дома и передавать их в собственность муниципалитетов. Я часто цитировала результаты исследования, проведенного Исследовательским фондом по жилищным вопросам: «В среднем каждое новое муниципальное жилое здание сегодня обходится приблизительно в