Автобиография - стр. 102
В то время я была ярым сторонником законопроекта, хотя у меня были сомнения по поводу некоторых его частей, таких, как раздел о жизненно необходимых услугах. Мы все осознавали, что предыдущее лейбористское правительство в своем «Месте раздора» отступило от своих предложений о реформе профсоюзов под совместным давлением профосюзов и партии. Мы были, вследствие этого, дважды обязаны сделать необходимые изменения.
В ретроспективе философия законопроекта была путаной. Подразумевалось, что если профсоюзы будут в общем утверждены в своих полномочиях, они будут дисциплинировать своих членов промышленно, уменьшая число несанкционированных забастовок, например, и используя свою промышленную силу регламентируемым и мирным образом. Но законопрокт также обеспечивал увеличение сил индивидуумов против профсоюзов. Так что проект был частично корпоратистским и частично либертарианским.
Наконец, мы наивно полагали, что наши оппоненты будут играть по тем же правилам, что и мы. В частности, мы воображали, что не будет ни массовой оппозиции по отношению к законопроектам, принятым демократически избранным правительством, ни массовых нарушений закона, как в случае с шахтерской забастовкой 1972 года. Мы не осознавали, что были вовлечены в борьбу с беспринципными людьми, чьи главные цели лежали не в сфере промышленных отношений, но в сфере политики. Лишь позднее, когда я была лидером оппозиции, я осознала, как глубоко экстремистски настроенные левые проникли в руководящие круги профсоюзов и почему эта «гигантская сила», о которой памфлет тори говорил в конце 1950-х, была теперь использована таким безжалостным образом. Коммунисты знали, что они не смогут вернуться в парламент, так что они решили продвигать свои идеи, пробравшись в руководство движением профессиональных союзов. И тот факт, что оба правительства – Уилсона и Хита – противостояли профсоюзам и затем проиграли, гораздо больше усиливало их влияние, чем ежели бы мы не оспаривали их силу с самого начала.
Но на раннем этапе мы стремились вперед. Роберт Карр сказал Британскому конгрессу тред-юнионов в октябре 1970 года, что главные аспекты законопроекта о промышленных отношениях обсуждению не подлежат. Второе чтение законопроекта было назначено на декабрь, в феврале и марте 1971 года прошли массовые протесты и забастовки против него. Лейбористы использовали все средства, чтобы противостоять законопроекту, но в августе 1971 года он должным образом вошел в свод законов.
Британский конгресс тред-юнионов направил резолюцию, приказывая профсоюзам «разрегистрироваться». Таким образом, оставалось увидеть, когда закон вошел в силу в конце февраля 1972 года, каким будет его практический результат – революция, реформа или бизнес, как обычно. Нам скоро предстояло это узнать.
Тем временем нас занимали другие проблемы. Некоторые полагают – а в то время так думал Инок Пауэлл, – что правительственное решение в феврале 1971 года взять под контроль аэрокосмический департамент компании «Роллс-Ройс» обозначило первый разворот на сто восемьдесят градусов. Это не так. Незадолго до того, как компания сообщила правительству о непреодолимых финансовых проблемах, с которыми она столкнулась (в результате резко растущей цены контракта с компанией «Локхид» по созданию мотора RB-211 для их самолета «Три-стар»), мой избиратель сказал мне, что он обеспокоен судьбой компании. Так что я попросила Дэниса взглянуть на цифры. Однажды, поздно вечером приехав домой, я застала его зарывшимся в счетах за последние шесть лет. Он сказал мне, что «Роллс-Ройс» рассматривает расходы на исследование и развитие как капитальные вложения, вместо того чтобы относить их на счет прибылей и убытков. Это означало настоящую проблему.