Авиакомпания приветствует своих пассажиров - стр. 13

− Gato montés (Дикая кошка), – совсем навалился он, прижал ее к земле.

− No hay. Eres un gato salvaje (Нет. Это ты дикий кот), − едва дыша от испытанной сласти и тяжести мужского тела, вернула она ему его же фразу.

− Знаешь испанский? – лег он на спину, переменив и ее положение. – Теперь от секретарш требуют знание иностранных языков?

Она лежала на нем такая мокрая, такая горячая, что Игнат подумал, это не финал. Не отпустит он рыжую, заберет все удовольствие, что она дарит ему. Прекрасно понимал, отчего между ними случился такой жаркий секс, но в тоже время признавал, что настолько жаркого у него ни разу и не было, и Лойолла хотел еще.

− Я не секретарша. Я переводчица, − выдохнула Лиза где-то в районе его груди.

Он был удивлен.

Провел пятерней по ее волосам. Один раз, другой. Потом потянул. Вверх. Заставляя поднять голову, упереться губами в его губы.

Он целовал ее так, будто сто лет ни с кем не целовался, имел так, будто дорвался до женского тела после продолжительного заключения в одиночной камере.

− Salvaje. Bárbaro. Chico malo (Дикарь. Варвар. Плохой парень), − в бессилии сползла она с него через некоторое время.

Попыталась отползти. Игнат не дал. Прижал к себе.

− Y tú eres una buena chica? (А ты, значит, хорошая девочка?), − появилась кривоватая ухмылка на его лице.

Лиза приподнялась на локте. Уже собиралась сказать, что да, хорошая, но увидела эту ухмылочку и захлопнула рот. А следом пришло осознание того, что только что между ними произошло. Она изменила Никите. Изменила своему парню, с которым давно живет в одной квартире. Изменила по доброй воле. И не важно при каких обстоятельствах.

Лиза глядела в зеленые глаза Лойоллы. Тяжело дышала. И приходила в ужас от самой себя, от своего разврата. Но более оттого, что ни капельки не сожалеет о содеянном. Этот большой, взрослый мужчина, опытный летчик, умеющий выживать, спас ее от смерти и подарил такую усладу ее телу, что она никак не могла о таком сожалеть.

Игнат понял взгляд девушки по-своему, и ему стало досадно, что она жалеет об их близости.

− Лиза, то, что произошло, просто реакция на шок. Ты сама сказала − слишком много для одного дня, − поднялся он с земли. – Не надо переживать.

− Это трудно, не переживать, − заозиралась она в поисках своей одежды.

Игнат подал ей кружевные тряпочки.

− У тебя кто-то есть? – догадался он. – Муж?

− Мы не женаты, − отвела взгляд от Игната.

Он стоял перед ней в одних трусах, и Лизу это смутило. Лойолла прекрасно сложен. Она не могла этого не замечать.

− Ясно, значит, ты изменила своему парню, теперь ему придется бросить тебя, а мне утешить.

− Кого? – закуталась Лиза в одеяло, которое дал ей Игнат. Мокрую одежду надевать не было никакого желания.

− Ну, не парня же твоего, − усмехнулся Лойолла. – Тебя буду утешать.

− Хочешь сказать, у тебя никого нет? – не поверила Лиза.

− Я этого не говорил, − уклончиво ответил он.

− Ты женат? – обозлилась Лиза на себя за то, что стала причиной измены.

− Разведен. Давно уже. Будешь батончик? – сменил он тему.

− Нет. Что-то не хочется кушать. Утром съем.

− Я, пожалуй, тоже, − убрал он упаковки с мюсли обратно в кейс.

− Что ты делаешь? – не поняла Лиза, зачем Игнат потрошит прессованное полотенце.

− Делаю трут. Горит отлично. Сухого хвороста все равно не набрать.