Авиационная медицина – надежный защитник летного труда - стр. 27
Выпотрошенность „за какие-то 20 лет, не отсюда“. Это фактор не физический, а духовный, моральный. Дескать, вот и все. Что я умел, чем жил, окончилось. Спасет оптимизм и другие цели».
Заместитель командира полка Н. Т. Теницкий
«Да, счастлив, ибо удовлетворен тем, что ты делаешь. Для меня счастье не только сам полет, но все то, что с ним связано. Рост в должности тоже радует, если ты растешь без помощи „волосатых лап“, значит, ты действительно хороший летчик. Ибо, чтобы стать хорошим летчиком, нужен талант, любовь к профессии, умение извлекать всегда новое для себя. Насчет давящего чувства страха, фатальности, незащищенности… Я бы это назвал несколько по-другому, хотя и эта жесткая формулировка иногда верна. Лично я не испытывал страха в полете. Если попадал в нештатные ситуации, страх приходил потом, ночью, во сне. Когда думаешь, что было бы, если бы не справился. Чаще было чувство опасности, настороженность, ожидание отказа. Когда они, отказы, происходили, я был готов к ним, так как ждал их. Такое ожидание было во всех благополучных полетах и пропадало, когда надо было действовать, когда происходил отказ. Тут я работал. Эмоции были потом. Влияло ли это на мою изношенность, наверное, да.
Но я знаю случаи, когда чувство страха у летчика возникало с момента подхода к самолету, точнее с того момента, как планировали на полет. Один из молодых летчиков спустя месяц после катастрофы попросил меня списать его с летной работы, так как он откровенно стал бояться летать. Он мне сказал: „Меня все время преследует чувство страха в полете, я все время думаю о катапультировании, несколько раз в полете трогаю ручки катапульты. После полетов со страхом думаю, что надо летать на следующий день, если я погибну, как будут жить мои дети“. Износ летчика там, где несут дежурство. Долголетие обеспечивает физическая выносливость. Служить в Кубинке или в Ашхабаде не одно и то же. Но самое главное все же в старении летчика, его износ – это его работа».
Командир полка В. Л. Хмелевский
«На мой взгляд, фанатизм не является защитой от психологических слабостей. После каждого полета летчик испытывает чувство внутреннего удовлетворения. Даже после аварийной ситуации. (Из моей жизни: сажал горящий самолет в 1957 г., отказ бустера на малой высоте, разрушение пневматики колеса и сброс самолета с ВПП и др.). Всегда испытывал чувство гордости, уверенность в своих силах, желание сразу же после такого полета снова летать. Что практически и было. А кто верит в слепое везение, в счастливую случайность, чудом выкрутился из опасного положения – это летчик-фанатик. Вот для такого летчика фанатизм является защитой от психологических слабостей, но летное долголетие его непродолжительное».
Командир эскадрильи В. А. Сидоров
«По-моему, фанатизм просто исключает эти психологические слабости, они не могут существовать рядом. Раньше была традиция, если кто погибал, все тотчас летали на это задание. Так вырабатывался иммунитет от страха. Фанатизм – не защита от слабостей, а его антипод».
Заместитель командира полка Н. Т. Теницкий
«Здесь не совсем точно избрано слово „фанатизм“. Фанатик – человек, слепо верующий во что-то, для которого не существует ничего, кроме идеала. У летчика, кроме работы, есть семья, дети, охота, рыбалка и т. д. Преданность, любовь к авиации вовсе не исключают других интересов.