Авария Джорджа Гарриса (сборник) - стр. 23

– Будет сделано, – сказал Хорпер. – Ведь вы тоже врач, сэр?

– Да, – задумчиво сказал Беляев, – кажется, я снова стану врачом…

Капрал постоял с минуту, переглянулся с товарищем и заявил, что должен ехать. Уже смеркается, а предстоит немалый путь. Быть может, американский пилот поедет с ними?

– Нет, – сказал Кент, – мы уедем отсюда вместе.

Хорпер объяснил, что охотно взял бы всех, но машина не вместит столько народа. Кент рассказал капралу о подвиге своих товарищей. Хорпер подошел к Пономаренко.

– Мы в долгу перед вами, сэр. Как, впрочем, все американцы в долгу перед русскими. И я еще хочу сказать…

– Говорите, – кивнул Кент, – говорите и не жалейте слов. Их у вас все равно не хватит, чтобы как следует отблагодарить этих людей.

– Да, мы в долгу. Но мы отдадим этот долг!

Пономаренко улыбнулся и сказал:

– Лично у меня правило: никогда не делать долгов. Верьте, это самое лучшее. Тогда не надо и расплачиваться.

– Браво, капитан, – воскликнул Кент. – Хорошо сказано.

Спутник капрала рассматривал могилу Мельникова.

– Что это такое? – спросил он.

Кент объяснил. Американцы обнажили головы и постояли в глубокой задумчивости.

На рассвете Джавадов вышел из подвала. Было тихо. Едва тянул ветерок. Болото еще только просыпалось. Над ним клубились испарения. Вдали сонно кричала птица…

Сержант спустился к протекавшему неподалеку ручью, разделся и кинулся в воду. Он долго купался, по-мальчишески колотя по воде руками, подымая тучи брызг, фыркая и отдуваясь.

Бодрый и раскрасневшийся, вернулся он в карцер. Пономаренко сидел на нарах, обхватив руками колени. Он хорошо провел ночь и чувствовал себя значительно бодрее.

Лагерники вставали, потягиваясь и щурясь от яркого света, проникавшего через распахнутую дверь. Все были оживлены, в отличном настроении, смеялись и шутили.

– Чудесное утро! – воскликнул Буйкис, выглянув за дверь.

– Еще бы, – заметил Беляев. – Это первое утро свободы!

Профессор согласно кивнул.

– Вперед, товарищи, – сказал он, – идемте пить волшебный элексир здоровья – воздух весеннего утра!

Буйкис и Кент вышли. Пономаренко сделал попытку последовать за ними, но, морщась от боли, опустился на табурет. Джавадов подошел к капитану, секунду помедлил, а потом решился и поднял его на руки. Капитан Пономаренко пытался сопротивляться, но кавказец только смеялся и прибавлял шагу. Скоро они догнали остальных.

В подвале остались только Беляев и Островерхий, поднявшиеся позже других. Они оделись и тоже направлялись к двери.

В это время подъехал виллис. Из него вышли капрал Хорпер, два солдата с пакетами еды и обершарфюрер СС – тот, которого недавно допрашивал Гаррис.

– Доброе утро, – несколько смущенно сказал капрал. – Вот привезли вам еду, лекарства и остальное… А где другие?

– Ушли прогуляться, – сказал Беляев.

Наступила пауза. Хорпер стоял, теребя в руках пилотку. Ему было явно не по себе.

– Что-нибудь случилось? – тревожно спросил врач.

– Нет, ничего, – пробормотал капрал. Потом он решился и ткнул пальцем в сторону немца: – Это ваш новый комендант.

– Что? – не понял Беляев.

– Я не виноват, – глухо проговорил капрал, глядя себе под ноги. – Это приказ…

– Ладно, – развязно сказал комендант, – давайте знакомиться. Я – Макс Штиммель. Сколько человек в этом лагере?

Беляев вздрогнул.

– Вы что же – немец? – спросил он.