Авантюристы. Морские бродяги. Золотая Кастилия (сборник) - стр. 56

Жизнь колонии шла по-прежнему. Флибустьеры продолжали совершать ожесточенные набеги на испанцев. Но поскольку организация у них хромала, экспедиции носили разовый характер и не достигали желаемого результата. Испанцы несли весьма ощутимые потери, однако не соответствующие затраченным усилиям флибустьеров.

В один прекрасный день люгер с четырьмя пушками и с экипажем из сорока человек бросил якорь у острова Сент-Кристофер и гордо поднял французский флаг. На этом судне в колонию прибыла новая партия храбрых авантюристов. Они высадились, познакомились с обитателями острова и изъявили желание поселиться здесь. Их предводитель, которого товарищи называли Монбаром и которому были, судя по всему, бесконечно преданы, объявил колонистам, что он так же, как и они, питает глубокую ненависть к испанцам, что за ним идут два захваченных испанских корабля и что капитанам этих кораблей он приказал бросить якорь у берегов Сент-Кристофера. Эти приятные известия были встречены местными жителями радостными восклицаниями, и Монбара, как триумфатора, едва не отнесли на берег на руках.

Как он и объявил, через четыре дня два испанских корабля бросили якорь у острова Сент-Кристофер. Над кастильским флагом, перевернутым в знак унижения, гордо развевался флаг французский. К ужасу, охватившему даже видавших виды колонистов, на бушприте, на блинда-гафелях, на реях этих кораблей висели трупы – по приказанию Монбара экипаж был повешен целиком, не пощадили ни одного юнги.

Предводитель французских авантюристов великодушно передал груз с обоих кораблей колонистам, потребовав взамен только землю, на которой он мог бы построить себе жилище. Это требование, конечно же, было встречено единодушным согласием.

Монбар был молодым человеком двадцати восьми лет, мужественной наружности. Выражение его лица было печально, насмешливо и одновременно жестоко, а матовая бледность придавала ему загадочности. Высокого роста, крепкого сложения, но гибкий и грациозный, он отличался изяществом, благородными манерами и изысканной речью. И его окружение, и те, кого с ним сводил случай, неизменно подпадали под его странное обаяние. Люди чувствовали одновременно и антипатию, и влечение к этому необычному человеку, который, кажется, не прилагая ни малейших усилий, подчинял всех своей воле. Он добивался от людей повиновения одним мановением руки или движением бровей и, по-видимому, жил, только когда находился в гуще битвы, когда трупы валились около него, кровь текла под его ногами, а вокруг, смешиваясь с грохотом пушек, раздавался свист пуль. Его товарищи на расспросы тех, кто, пораженный необычной внешностью Монбара, хотел побольше узнать о нем, говорили, что живет он только тогда, когда, опьянев от запаха порохового дыма и вида сражения, бросается на палубу испанского корабля.

Но, кроме этих скудных сведений, ни малейшей подробности из прошлой жизни Монбара узнать не удавалось. Когда колонисты поняли, что их вопросы остаются без ответа, они перестали задавать их, тем более что прошлая жизнь Монбара их не касалась, да и не слишком-то интересовала.

Авантюрист оставался на острове ровно столько, сколько было необходимо для того, чтобы вполне сносно обустроить свое жилище, после чего в один прекрасный день, не предупредив никого, перебрался на свой люгер вместе с людьми, которых привез с собой, оставив шесть человек на острове, чтобы присматривать за своими новыми владениями, и отплыл бог весть куда.