Авантюристы. Книга 5 - стр. 3
Натан, парень крупногабаритный, с лицом в бороде, низким лбом и огромными ушами, услыхав про себя впервые такое мнение постороннего человека, так удивился, что даже повернулся непроизвольно, чтобы убедиться верно ли он услышал или этот офицерик, смеется над ним. Повернулся и уставился близко-посаженными глазками в лицо Сергею, пытаясь понять по нему, шутит парень или говорит искренне.
– Что смотришь? У любого спроси и тебе скажут, что ты представительный, красивый мужчина. Мачо, как испанцы говорят. Вот хоть его,– Сергей дернул за рукав еще одного грузчика-еврея, тоже средних лет, но комплекцией пожиже Натана и со лбом повыше, но тоже с бородой и уже местами подбитой сединой.– Скажи, не кривя душой, как ты считаешь – Натан представительный мужчина?– Сергей даже приобнял грузчика за плечи и потряс дружески. Грузчик, лязгнув от неожиданности пару раз зубами, начал было вырываться, но поняв, что это ему вряд ли удастся, обреченно согласился.
– Я буду спорить?
– Слышал, Натан? Людям со стороны видней. Так, что за пессимизм? Ты же наверняка уже семейный человек и ребятишки наверняка есть?
– Ну,– насторожился Натан, в ожидании подвоха.
– Так есть или нет?
– Ну, есть четверо и что?
– Только не говори, что ты их воспитываешь свиньями, скотами и подлецами,– Сергей заманивал Натана в ловушку, а тот пер в нее носорогом.
– Нет, я их воспитываю нормальными чтобы были,– открестился он от изуверства над детскими душами.
– Значит, любишь их. А ты говоришь одно свинство кругом. Натан, ты придешь сегодня с работы и принесешь детишкам гостинцы, а они будут прыгать вокруг и радоваться. Улыбнись, Натан.
И Натан не удержавшись, расплылся в счастливой улыбке. Лицо грузчика, зарабатывающего на жизнь тяжелым трудом и знающего по чем каждый грош, забывшего в борьбе за существование, как это улыбаться, изменилось совершенно. Перед Сергеем стоял совсем другой человек. Разгладились морщинки недоверия и уныния, и появились новые, непривычные для этого лица – радости и счастья.
А тем временем рояль медленно сползавший с площадки третьего этажа и зависший над последней ступенькой, под чутким руководством господина во фраке, уже готов был выскользнуть из тисков стены и перил и, выйдя на оперативный простор, успокоить его своей целостностью, до следующего спуска. Грузчики очень старались, пот лил с них в три ручья и они, стиснув зубы, волокли музыкального монстра последние эти сантиметры, мечтая о передышке на площадке второго. Беда, как ей и положено, пришла внезапно и откуда ее никто не ждет, т.е. сзади. Выглядела «беда» вполне ординарно, в шляпе-цилиндре, натянутом по самый нос, в длинном сюртуке, застегнутом впопыхах с перекосом на одну пуговицу и с огромным саквояжем в руках. Если бы она не орала,– «посторонись, дай пройти»,– то никакая в общем-то и не «беда», так себе – легкое недоразумение максимально, на что ЭТО могло потянуть. Но она не только орала, но и ждать не желала, поэтому – «беда». «Беда», ткнулась в перекрывший проход рояль и прыгнула на его зачехленный верх, решив преодолеть препятствие лихим броском, приводя в ужас господина во фраке. Тот всплеснул руками и закрыл ладонями глаза. А «беда» с саквояжем, как и положено «беде», не рассчитав своих сил, зацепилась за край музыкального монстра и, упав на него животом, размазала по стенам и перилам перепуганных грузчиков, бросивших ремни. Монстр взвизгнул «футорами, аграфами и фусклецами», пересек в одну секунду площадку второго этажа и, прыгнув на ступеньки, понесся по последнему маршу, отшвырнув с дороги господина во фраке. Лязгая и гремя, рояль пролетел вполне благополучно до середины, но потом его перекосило и он, ломая опорные ножки, сгибая аграф и коверкая футор, вышвырнул, как норовистый конь неопытного наездника – «беду» со своей спины. Человек с саквояжем, пролетев метров пять, удачно приземлился у выхода на улицу и выскочил, захлопнув за собой дверь.