Авантюристы. Книга 3 - стр. 5
Прискакавший вестовой из штаба Армии, передал маршалу, что Император требует его к себе немедленно и Даву Луи Николя – герцог и граф, еще раз взглянув в сторону Шевардинского редута, распорядился:
– Вернусь через час и чтобы к этому времени духу здесь этих русских не было. Марш. Вышвырните этого генерала Горчакова к чертовой матери, а деревушку раскатайте по бревнам. Не жалейте ядер,– сплюнул зло и ускакал в Фомкино.
Император был недоволен, он сидел в походном кресле, положив ногу на барабан и скрестив руки на груди. Закусив губу, Наполеон прислушивался к канонаде и, увидев подъехавшего маршала Даву, скривился в саркастической усмешке.
– Что, Герцог Ауэрштедский, Кутузов Арьергардный бой навязал, да столь баталия приключилась изрядная, что и корпуса мало?
– Ваше Величество, на Шевардинских редутах Гвардия не иначе русская. Лучшие там. Они и в мундиры одеты не как все прочие, особенные. Я таких еще не видывал, – начал оправдываться Даву.
– Там две дивизии генерал-лейтенанта Горчакова. Бывшего флигель-адъютанта Императора Павла-I. Мальчишка несмышленый и безрассудный. Храбр, но стратег никакой. Луи, там десять тысяч человек, против твоего корпуса. Стыдись. Ты понимаешь, что нам необходимо развернуть Армию и занять намеченные рубежи? Этот Горчаков, как заноза в заднице. Не принимаю никаких извинений, мсье. Извольте немедленно выбить неприятеля из этой деревушки,– Наполеон, ударил каблуком по барабану, ставя точку в разговоре и тот гулко отозвался пустым нутром.
Французы усилили артобстрел за счет прибывающей в походных колоннах артиллерии и деревня Шевардино, перепаханная ядрами, заполыхала оставшимися постройками.
Однако очередную кавалерийскую атаку русские опять с легкостью необыкновенной отбили, встречным молодецким ударом и, смяв наступающие колонны, опять ворвались на батареи французов, вырезая артиллеристов. Приведя несколько десятков пушек в полную негодность, не спеша отошли, дружно отстреливаясь, деловито, будто выполняли повседневную работу. Так же деловито перекололи ударивших с флангов пару полков инфантерии и даже наглецы, на виду у всего корпуса, принялись что-то там жевать, рассевшись по-домашнему.
Маршал Даву был вне себя: – Что они там о себе возомнили? Добавить картечи. Мсье Понятовский, ваши гренадеры меня разочаровали. Жерар, Дюк. С барабанным боем. Вперед! На вас смотрит Император! Позор! – завыли опять орудия и Шевардино заволокло дымом и пылью. И когда из перепаханной ядрами земли, навстречу французам опять поднялись эти зеленые мундиры, яростно скалясь, Даву невольно перекрестился:
– Тысяча чертей им в глотку,– бормотал он, наблюдая, как рубят его корпус, заваливая поле трупами Горчаковцы и перепрыгивая через них, гонят бегущих в панике поляков пана Понятовского.
– Еще одна такая атака и впору будет просить подкрепление,– пробормотал маршал, скривившись и наблюдая в подзорную трубу за контратакой. Русские опять отошли на исходные рубежи, уводя раненых и унося убитых, а французам пришлось заняться перегруппировкой. Ошеломленные и деморализованные, ползли с поля оставшиеся в живых увечные и ржали раненые лошади, отчаянно с визгом. Потери были немыслимые. Такой мясорубки Даву не приходилось видеть еще ни разу за всю свою военную, долгую карьеру. Страх заледенил души, когда «зеленые мундиры» вернувшись на исходную, продолжили прерванную трапезу, с хладнокровием поистине сатанинским. Разливали кипяток по кружкам. Даву даже рот открыл от изумления, наблюдая за их действиями.