Авантюристы. Книга 2 - стр. 20
– Бакланят следующее.– «Ты, ослиная морда, когда уже мы приедем на постоялый двор?»
–«Сей момент будем на месте, экселенц. Вон видите те купола. Вот эту кирху проедем и будем на месте»,– на немецком шпарят.
– Подставляй загривок,– обрадовался Серега, поплевав на ладони.
– Не спеши. На немецком, не только немцы разговаривают, но и, например; швейцарцы и австрийцы, и еще, кто только не говорит. В конце концов, даже наш какой-нибудь помещик скорее на немецком заговорит, чем на родном языке. Филя, давай-ка еще разок смотайся и послушай подольше. Интересные персонажи рассекают по Тверской на рысаках, – в этот раз Филя сидел и «записывал» разговор «квадратного» с «экселенцем» до самого постоялого двора.
– Какое совпадение замечательное. Нам тоже сюда, – усмехнулся Серега, разглядывая второго пассажира, вылезающего из повозки и увязнувшего в снежно-грязевой каше. Был он в дорожном плаще и в цилиндре, который натянул до самого носа и маленькие глазки его сверкали из-под полей зло и требовательно. Лицо его, в отличие от квадратной рожи спутника, было скорее уж треугольное, если оценивать с геометрической точки зрения. Еще и бородка клинышком, донкихотская и усы, торчащие как у кота, усиливали эту треугольность настолько, что Мишка так и окрестил незнакомца – «треугольный».
«Треугольный», задирая ноги в ботфортах, прошествовал до ворот постоялого двора и шагнул в них, распахнутые услужливо перед ним, «квадратным».
– Ну, кто они?– Серега ерзал в седле и чуть не схватил прилетевшего Филю рукой. Филя ловко увернулся от его загребущих пальцев, растопыренных и свистнувших под его ногами.
– Из диалога, который зафиксирован, эту информацию извлечь возможным не представляется,– чирикнул Филя.
– О чем диалог?
– Тот, что с квадратной челюстью, тому, который «экселенц», достопримечательности местные показывал, с пояснением. «Это,– говорит, – курная изба – в ней курят. А это питейная – в ней пьют. А это постоялый двор – в нем стоят». А тот, который «экселенц», все фыркал и злословил:– «Варвары, дикари»,– говорит,– «В городе у них горожане, в деревнях деревенщина, еду едят, питье пьют. Примитивный язык».– Ну и все в таком же духе. Не нравится ему фонетика русская, хотя слова по-русски произносит вполне членораздельно, с пониманием.
– Ладно уж, Миха, щелкай «перстами» времени столько потеряли зря с этим Филей. Ничего толком выполнить не умеет. У меня чего-то рука чешется. Как там затылок твой? Только по-честному чтобы. Насвистишь сейчас, что они негры, знаю я тебя.
– Понятное дело, что негры. Особенно тот, что с челюстью, как у бульдога. Напудрились пади,– Мишка щелкнул пальцами и замер, вслушиваясь.
– Обломайся, Серега, – это не немцы. Вернее тот, что с мордой треугольной, как раз немец – прусак, а вот тот, что с рожей квадратной – наполовину наш. Маман у него татарка из Казани. А папаша евоный, тоже наполовину только немец, а на вторую половину – француз. Четвертинка там немца всего.
– Ничья значит,– вздохнул с сожалением Серега.
– Какая ничья? Три один в мою пользу. Значит, я тебе два подзатыльника должен.
– Здрасте! Что это за арифметика странная? Неправильная. На то уж пошло, нужно у этого «квадратного» спросить, кем он себя ощущает. Как на переписи. Если скажет, что татарином, значит, твоя взяла – бей. Ну а уж если он себя немцем считает, то тогда я вмажу. А ничья будет пусть, если он себя французом возомнил. Это если по справедливости.