Аукцион ее страстей - стр. 28

Волна благодарности поднялась откуда-то из живота. И немедленно сменилась ужасом. Что со мной? Я схожу с ума? Кому я благодарна? Охотнику на людей и мерзавцу, который похитил меня и притащил сюда? Милость палача, сочувствие жертве. Он играет со мной, как кот с мышью. И мне не вырваться из этого ада. Я мысленно дала себе пощечину. Приди в себя, идиотка! Как мало тебе нужно, чтобы тот, кто недавно засунул в тебя пальцы, просто проявил немного сочувствия и избавил от лишнего наказания. И вот ты уже чувствуешь особую связь с ним, и чертову благодарность. Сучка примитивная!

Эрик

Наконец-то она поняла и смирилась. Она ест с его руки, и в глазах застыла тоска понимания. Умница девочка! Быстро адаптировалась. Другие на ее месте так до конца и не осознавали, где находятся. И не вызывали у него такого любопытства. Господи, спасибо, что не пришлось жестко ломать ее так, как других. Стоп! За что благодарить господа? Она ведьма. Нет, не так! Она – ведьма! Эмпат! Демоническое отродье! Нужно повторить это сто тысяч раз, чтобы отрезветь.

А ты, Эрик, главный охотник Ордена. Ты – ищейка и палач. Разве так бывает, чтобы у палача возникла особая связь с жертвой? Теоретически да. Такое бывало. Не у него и не в этом мире. В ее мире хаоса – да, случалось. Он об этом читал в старинных книгах. Есть что-то интимное и глубоко волнующее в этой особой привязанности к тому, кому в любую минуту можешь причинить боль. И даже иногда чувствуешь себя немного богом: хочешь караешь, хочешь милуешь. Но у него, Эрика, такого просто не может быть!

– Я – камень, кремень, сталь звенящая. Я непоколебим и неподкупен, – мысленно повторял он.

Но внутренний голос ехидно шептал:

– Ты себя так ловко уговариваешь! Посмотри в глаза правде: с этой ведьмой всё по-другому. Причинять боль твоя работа. Высшее предназначение во имя рациональности и дисциплины. Но ей тебе хочется причинить боль по-другому. Тебе нужно, чтобы эта боль ей понравилась. Чтобы она извивалась под тобой и просила еще. И когда ее губы покорно обхватывают кусок мяса, насаженный на вилку, ты невольно представляешь себе, как этот рот обхватывает твой член.

– Изыди! – прошептал он. – Изыди, демон искушения!

Эрик бросил вилку на стол и вскочил, опрокинув стул.

– С тобой все в порядке? – обеспокоенный Дан не донес вилку до рта Эммы.

– Я очень устал, – излишне резко ответил Эрик. – Мне нужно отдохнуть.

Быстрым шагом он направился к двери.

5. 5 глава

Алика

После ужасного обеда, который закончился лишь в сумерках, меня отпустили отдохнуть. Шатаясь от усталости, под присмотром хрустального дракона, я поднялась в свою комнату, сбросила одежду, вытащила из прически шпильки и с облегчением рухнула в постель. Но на подушке меня ждала длинная, белая и полностью закрытая шелковая ночная рубашка. Видимо, прислуга все же побывала в моей комнате. Со стоном я облачилась в рубашку. Ненавижу ночнушки! Всегда сплю голая. Мало того, что я намучилась в этом длинном душном платье и с узлом из волос, от которого жутко разболелась голова, так ещё и спать придется одетой.

– Спасибо, что не в пальто! – прошептала я и принялась заплетать косу, как велела мне Эмма.

Эти мелочи, чисто бытовые неудобства вымучивают не меньше, чем постоянные оскорбления и принуждение кошмарного мира, в который я попала. Потому что с них и начинается несвобода. Если я даже спать  лечь не могу так, как мне хочется, то что уже говорить о другом? Серые сумерки заткали паутиной белизну комнаты. Какое облегчение! За один только день я устала от этого бесконечного света, струящего отовсюду. От всех оттенков белого.  От скудости красок. И, сидя на кровати, я, наконец, заплакала. Вместе со слезами пришло облегчение, и, нарыдавшись всласть, я заснула. Мне снилась Жанна, которая гладила меня по волосам и шептала: