АТРИум - стр. 27
За мерным шелестом камышей, хором лягушек и легким шипением «Кольцевика» Егор не сразу расслышал посторонний звук. Неискушенный слух никогда не распознал бы его на фоне галдежа и шелеста, что витали над болотом, а вот стреляный бродяга должен был уловить сразу. Он исходил из земли. Сначала источник утробного бульканья находился справа от них, потом переместился вперед, сделал полукруг и оказался сзади.
Звягинцев, ощутив наконец, как вибрирует под ногами земля, остановился как вкопанный. Поднял вверх руку, оглянулся на майора.
– Ты чего? – спросил тот, но бродяга, сверкая белками расширившихся глаз, приложил палец к губам.
– Сейчас вылезет, – шепнул он, когда дрожание почвы стало заметно крупнее.
– Кто?! – глядя себе под ноги, вскрикнул пилот.
– Да тише ты! – сквозь зубы зашипел Кудесник, но было уже поздно.
Зеркальная гладь одной из бочаг метрах в пяти за спиной майора завертелась, словно уходила в сливное отверстие, потащила за собой воду у них из-под ног, заклокотала, словно сточная канава в дождь.
– Что это? Что это? – как заведенный повторял пилот, забыв о бродяге и направив пистолет в сторону водоворота.
– Не тупи, – прошептал Кудесник в ответ, зная, что тот все равно его не расслышит. – Стой где стоишь и не делай резких движений.
Из образовавшейся воронки, втянувшей в себя всю воду, так что теперь люди стояли на земле, метров на десять ввысь взметнулось лоснящееся тело черного гигантского червя. Вот он, настоящий житель сих топей, чей покой посмели потревожить вездесущие любопытные людишки. Стой покорно и трепещи перед ним, возможно, еще сумеешь сохранить себе жизнь.
Ромбовидная голова червя раскрылась, в пасти извивались, словно пальцы, восемь щупальцев, внутренняя сторона каждого из которых была усеяна тысячей крохотных крючковатых зубов.
Бродяги называли эту тварь гельминтом, хотя никакого сходства со своим ничтожно малым однофамильцем червь не имел. К тому же люди не были его едой. На топях они бывали слишком редко, да и привык он в основном к животной пище, как следует пропитанной радионуклидами. Человечина в плохо перевариваемых толстых защитных костюмах и жестких ботинках для его рациона не очень-то и подходила. Так что если червь не был зол, дико голоден и не имел проблем с самкой, все было не так страшно, как казалось на первый взгляд. Главное – дать червю понять, что ты сожалеешь по поводу его беспокойства, не имеешь никаких к нему претензий и незамедлительно уйдешь, как только он снова скроется под землю. Объяснить это можно только одним способом – стоять по стойке «смирно!» и не дышать.
Жаль, что некоторые люди думают, будто каждое из атрийских существ – людоед. Возможно, они бы избежали многих проблем, если бы не пытались их уничтожать при каждой встрече, думая, что у тех на уме только их мясо.
Потерявший от ужаса дар речи майор сначала стоял, ошарашенно вглядываясь в наклонившуюся к нему голову гельминта, а потом вдруг закричал, дважды в него выстрелил и бросился бежать. На ходу он чуть не сбил Кудесника, продолжающего изображать из себя памятник, и взлетел на камышовый островок. Раненый червь дернул щупальцами, издал пронзительный, чем-то напоминающий совиный писк и ушел обратно под землю. Вода и болотная жижа из воронки столбом взметнулись к небу, будто земля от мощного взрыва, облив бродягу с головы до ног.