Атаманова казна - стр. 26
Так и вышло: добравшись до спуска в пологий дол лежащий поперёк поля, увидел впереди внизу троих оружных верхами, сидящих в сёдлах расслабленно, стволами кавалерийских карабинов дружелюбно сопровождавших приближение Туманова. Среднего возраста, одеты просто, в гражданское, наганы топорщатся за поясами, сапоги, картузы, безбородые, у одного аккуратные усики. Не спеша подъехал ближе, спустившись в дол – теперь они все скрыты от посторонних глаз. Молча остановил лошадь в пяти шагах, расслабленно откинулся в седле, положив руки на луку. Молчали и те, трое. Один не спеша свернул цигарку, закурил. Однако… Внимательно рассматривали Туманова, пока сверху дола не послышался перестук копыт и чуть позже на край спуска вылетели ещё четверо верховых. Спускаться не стали, растянулись по верху. Тоже безбородые, в гражданском, у двоих карабины.
– А ведь, похоже, он и есть? – не обращаясь ни к кому конкретно произнёс с усиками. Его Туманов сразу выделил для будущей беседы.
– Похож-то похож, – согласился дымящий цигаркой, и шевельнул стволом карабина в сторону Туманова, – а ну-ка, сударь, удиви нас документами.
Туманов развёл руки слегка в стороны, как-бы в растерянности:
– Разве у господ-товарищей есть мандат на право проверки? И место не совсем подходящее, не находите?
– Точно: он, – удовлетворенно сказал третий, – говорил Вольт, что с выдержкой и духовитый. Ну, по заслугам и честь. Ты вот что, сударь, наган не трогай, отстегни с ремнем и скинь на землю. Давай, не тяни.
Туманов без спешки выполнил, краем глаза оценив у всех ловкость хватки карабинов в положении от бедра.
– Теперь слезай, и на пять шагов в сторону.
Слезая с седла слегка потянулся, разминая тело и начиная разгонять кровь.
– Не дури, парень. На колени и ложись лицом оземь, руки за спину. Ну!
Сделав пять шагов от лошади лёг, скрестил руки за спиной. Пять стволов расслабленно шевельнулись. Стоящие по верху балки верховые не спеша стронули лошадей вниз. Куривший дотянул цигарку, кинул окурок в сторону и ловко стёк с седла.
– Оставь карабин, Стен, – сказал усатый, – оставь, я сказал.
Слезший не возражая передал ему свой карабин, и осторожно подошел с боку к лежащему. Рано, пусть нагнётся… Пора.
Срываясь в боевой транс крутанулся в перевороте, зацепил под колено наклонившегося к нему татя, и заваливая в строну от себя долбанул кулаком в висок. Выхватил у него из-за пояса наган, тут же сместился вправо и два раза, от бедра, из положения лёжа выстрелил по сидящим в сёдлах напарникам, ещё только начавшим осознавать изменение обстановки. Перекатом вышел в полуприсед, подхватил наган второй рукой, перемещаясь к лошадям, выстрелил два раза по спускающимся в дол всадникам, уже вскинувших карабины, и потом перенёс огонь на оставшихся двух, безоружных. Один из них, суетясь, рвал из-за пояса ствол, и Туманов снял его первым, а на втором наган дал осечку. Последний, оставшийся в седле, развернул коня и погнал вверх по долу. Туманов без суеты поднял карабин одного из убитых, и снял беглеца под левую лопатку. Девять секунд. Не плохо.
Выбранного для беседы старшего, нелепо сидевшего в седле с двумя карабинами в руках, он свалил с седла вогнав пулю в живот, и сначала вожжами связал ему руки, потом обыскал остальных. Романовские рубли, рубли серебром, но никаких документов, ничего привязывающего к личностям. Кроме… описания самого Туманова, обнаруженного на мятом листке бумаги в кармане усатого: «тридцати трёх лет, среднего роста, физически развит, лицо узкое, черты лица правильные, русый, глаза серые, шрам на правой кисти».