Астронавт Джонс. Время для звезд (сборник) - стр. 5

– Ты же только испортишь!

– Я к этому не привык.

– Ну ладно. Ну, значит, за зардевшуюся новобрачную и всю нашу счастливую семейку! Пей до дна!

Макс осторожно хлебнул из стакана и отставил его. По вкусу это напоминало горькую микстуру, которую давала ему как-то весной окружная медсестра. Он вернулся к своему прерванному занятию, но Монтгомери опять окликнул его.

– Эй, как это, ты же не допил.

– Послушайте, мне надо готовить ужин. Вы же не хотите, чтобы все подгорело?

– Ну что же, – пожал плечами Монтгомери, – тем больше останется нам. Твою долю мы используем на запивку. Знаешь, сынок, когда я был в твоем возрасте, я мог опрокинуть полный стакан, а потом сделать стойку на руках.

Макс собирался поужинать грудинкой и разогретыми оладьями, но их осталось только полсковородки. Он поджарил яичницу на жире от грудинки и сварил кофе, этим и ограничился. Когда они сели ужинать, Монтгомери оглядел поданные блюда и громко объявил:

– Лапочка, я надеюсь, что начиная с завтрашнего дня ты сумеешь делом подтвердить все то, что наговорила мне про свои кулинарные таланты. Твой парень – не такой уж хороший повар.

Несмотря на эти слова, он поел от души. Макс решил не говорить ему, что он готовит лучше, чем Моу; Монти очень скоро и сам это обнаружит.

В конце концов Монтгомери отодвинулся от стола, вытер рот, налил себе еще кофе и закурил сигару. Тогда Моу вопросила:

– Макси, дорогой, а что будет на десерт?

– Десерт? Ну – в холодильнике есть то мороженое, что осталось после Дня Солнечного союза.

На ее лице отразилась досада.

– О боже! – сказала она. – Боюсь, что его там нет.

– Что?

– Ну, боюсь, что я вроде его съела как-то вечером, когда ты был на южном поле. Это был ужасно жаркий день!

Макс ничего не сказал, он не был удивлен. Но Моу не унималась.

– Ты что, не приготовил ничего на десерт, Макс? Но ведь сегодня такой особенный день.

Монтгомери вытащил сигару изо рта.

– Заткнись, лапочка, – сказал он ласково. – Я не слишком люблю сласти, я больше насчет мяса и картошки – это нарастает на кости. Поговорим лучше о более приятных вещах. – Он повернулся к Максу. – Макс, что ты еще умеешь делать, кроме как копаться на ферме?

– Чего? – удивился Макс. – Я никогда не делал ничего другого. А что?

Монтгомери стряхнул пепел с сигары на тарелку.

– Просто мы покончили с работой на ферме.

Второй раз за последние два часа Макс услыхал новость, которую не смог сразу переварить.

– Как это? Что вы имеете в виду?

– Потому что мы продали ферму.

У Макса появилось такое ощущение, словно из-под его ног выдернули ковер. Однако по выражению лица Моу он понял, что это правда. У нее всегда был такой вид, когда она ему устраивала что-нибудь подобное, – торжествующий, но слегка настороженный.

– Отцу бы это не понравилось, – резко сказал Макс. – Эта земля принадлежит нашей семье уже четыре сотни лет.

– Ну, Макси! Я же говорила тебе не знаю сколько раз, что я не создана для деревенской жизни. Я выросла в городе.

– Клайдовские Углы! Тоже мне город!

– Но все равно это не ферма. И я была совсем юной девушкой, когда твой отец привез меня сюда, – а ты был уже большим парнем. Передо мной еще вся жизнь. Не могу же я прожить ее, похоронив себя на ферме.

– Но ты же обещала отцу, что… – прибавил громкости Макс.

– Заткнись, – оборвал его Монтгомери. – И постарайся говорить повежливее, когда обращаешься к своей матери – и ко мне.