Assassin’s Creed. Валгалла: Сага о Гейрмунне - стр. 3
Но на братьев больше никто не нападал. Неожиданно для них битва с волками окончилась. Стая попросту исчезла – возможно, только на время, – бросив убитых и раненых сородичей. Подобрав с земли меч, Гейрмунн добил двоих волков, что еще корчились в судорогах и скулили от боли. Тогда-то он и заметил волка с почти отсеченной передней лапой – последнего, кто атаковал Хамунна. Даже страшная рана не помешала волку с еще большей свирепостью снова броситься в бой. А может, волк знал, что обречен, и решил встретить судьбу с оскаленной пастью. То и другое Гейрмунн счел проявлением доблести. Он опустился перед волком на колени, испытывая неподдельное восхищение, которое незаметно сменилось сожалением.
– Они ушли, – сказал Хамунн.
В словах брата ощущался вопрос.
Гейрмунн кивнул.
– Они вернутся?
– Непременно, – ответил Гейрмунн. – Но не сегодня.
– Как твоя рука?
– Покалечена.
Гейрмунн посмотрел на раненую руку и заметил что-то белесое, торчащее из рваного, окровавленного рукава. Поначалу он принял это за обломок кости, но вскоре понял, что ошибся. Это был всего лишь волчий зуб. Гейрмунн вытащил и подержал на ладони белый волчий клык с окровавленным корнем.
– Я буду жить, – сказал он и повернулся к пристально глядящему на него Хамунну.
Глаза брата еще сверкали угасающим неистовством битвы. Но на боку Хамунна расплывалось кровавое пятно.
– А ты? – спросил Гейрмунн.
Хамунн перевел взгляд с руки брата на свой бок.
– Я тоже буду жить. Кровь всегда усугубляет истинное положение вещей.
– Ты уверен?
Хамунн сглотнул ком в горле и кивнул, затем обвел взглядом поле битвы.
Другой рукой Гейрмунн коснулся волчьей туши, вдавив пальцы в густую шерсть. Под нею скрывалось отощавшее тело с выступающими ребрами.
– Эта стая сильно оголодала, – сказал он. – Уже и зубы шатаются.
Напавшие волки не были кровожадными, злобными или мстительными. Стая дошла до отчаяния. Однако Гейрмунн знал: это ничего не меняет. Он зажал в кулаке волчий зуб. Даже если вызов и гнев в глазах предводительницы стаи ему привиделись, земли Ругаланна оскудели добычей и не могли прокормить каждое брюхо. Бой и смерть были неминуемы.
Гейрмунн встал:
– Надо устроить привал. Развести костер, промыть раны и содрать шкуры со зверей. Утром двинемся в обратный путь.
Хамунн рассеянно кивнул. Солнце уже почти зашло. Последние светлые минуты братья потратили на расчистку места под костер и ночлег и рубку сухостоя. Гейрмунн подтащил волчьи туши к костровой яме. Хамунн взялся развести огонь и достал затейливо украшенное кресало, привезенное из совместного с отцом путешествия на восток, в финские земли. На сверкающей бронзовой рукоятке кресала были вырезаны фигуры двух всадников, мчащихся друг на друга. Но при всей внешней красоте кресало брата не давало таких искр, как простое стальное кресало Гейрмунна. Хамунн делал попытку за попыткой. Его удары кремнем были слабыми и бесполезными. Гейрмунн уже хотел вмешаться, когда над трутом появились струйки дыма. Хамунн медленно встал. Судя по всему, ноги плохо его держали.
– Ты неважно выглядишь, – сказал брату Гейрмунн.
Хамунн кивнул.
– Мне что-то… – Он не договорил.
– Садись. Сейчас осмотрю твою…
Словно рогожный куль, Хамунн повалился на землю. Гейрмунн подбежал к нему.
– Посмотри на меня, – потребовал он, похлопывая брата по бледной щеке. – Посмотри на меня!