Assassin’s Creed. Валгалла: Сага о Гейрмунне - стр. 11
– Я тоже так думаю, – тихо согласился Шальги.
– Итак. – Стейнольфур хмуро покосился на руку Гейрмунна. – Сдается мне, ты хочешь сохранить свою лапу.
– Если получится, да, – признался Гейрмунн. – Мой меч будет скучать без нее.
– Неужели? Меч тоже нуждается в прокорме. Бьюсь об заклад, он с радостью найдет другую руку, которая будет обращаться с ним лучше.
– Вроде твоей? – спросил Шальги, улыбаясь во весь рот.
– Возможно, – пожал плечами Стейнольфур. – Но у меня уже есть меч, и потому я изо всех сил постараюсь не разлучать руку Гейрмунна с его мечом, – улыбнулся Стейнольфур, но тут же вновь стал серьезным. – Но по возвращении тебе тоже понадобится помощь врачевателя.
Гейрмунн кивнул:
– Быть может, это отчасти охладит отцовский гнев.
– Быть может. – Стейнольфур повернулся к Шальги. – Принеси еще воды. И ромашки, что не пахнет, если сумеешь найти.
Шальги высыпал из бурдюков камни и зашагал к фьорду. Гейрмунн дождался, пока парень отойдет подальше.
– Ты ведь задержал меня тут не только из-за руки, – проговорил он. – Ты хотел что-то сказать.
– Верно. – Стейнольфур вновь положил камни в огонь. – И вот что я тебе скажу: никто бы плохо о тебе не подумал. Никто не вздумал бы тебя винить.
– За что? – с вызовом спросил Гейрмунн, прекрасно зная, куда клонит Стейнольфур.
Бывалый воин почесал лоб и вздохнул:
– Люди умирают. Таков порядок вещей.
Гейрмунн наклонился к Стейнольфуру. Его щеки пылали, разогретые жаром костра.
– Хамунн – мой брат.
Стейнольфур кивнул, шевеля палкой камни, чтобы равномерно нагревались.
– Братья тоже умирают. На юге, откуда я родом…
– Мы в Ругаланне. – Гейрмунн ощутил ком в горле. – Не знаю, как там у вас в Агдире, но у нас не так. И советую это помнить, прежде чем заговоришь.
– Гейрмунн, я же твой клятвенник. Если я не могу говорить с тобой напрямую, тогда кто может?
Гейрмунн заглянул в глаза Стейнольфура и не увидел там ни хитрости, ни коварства. Таких людей в отцовской усадьбе было мало.
– Говори напрямую. Но думай, что говоришь.
Стейнольфур помешкал, как человек, готовящийся ступить на весенний лед.
– Много лет назад, когда тебе было меньше, чем Шальги сейчас, мне довелось увидеть, как ты упражняешься в поединке с Хамунном. Я следил за вами, а потом отправился к Хьёру и попросил у него позволения стать твоим клятвенником.
Гейрмунн помнил день, когда отец представил ему Стейнольфура. Потом он научился ценить общество воина, но тогда отнесся к Стейнольфуру с неприязнью, решив, будто того приставили шпионить за ним и мешать проказничать. Гейрмунну казалось, что и Стейнольфур частенько тяготится своими обязанностями. Юному Гейрмунну и в голову не приходило, что эти обязанности Стейнольфур возложил на себя добровольно.
– Почему? – спросил Гейрмунн.
– В самом деле, почему? – усмехнулся Стейнольфур. – Твои руки были тонкими, как прутики. Ты едва удерживал деревянный меч, которым упражнялся. И тем не менее… – Стейнольфур улыбнулся и ткнул его пальцем. – Ты меня напугал. В твоих глазах я увидел ненасытность. Увидел ярость. Ту, что никогда не угасает. Я понял: тебе суждено быть конунгом. А в глазах Хамунна я ничего подобного не увидел. Ни тогда, ни сейчас. Потому-то я и стал твоим клятвенником, а не его. Твоя судьба – быть конунгом…
– Довольно, – оборвал его Гейрмунн и затих, обдумывая дальнейшие слова. От сказанного Стейнольфуром его охватила неожиданная гордость и тайный стыд. Он пришел в замешательство, не зная, на чью сторону встать. Когда же неразбериха в душе унялась, его затрясло от гнева и боли. – Спасибо за прямоту, – сказал Гейрмунн.