Assassin's Creed. Последние потомки: Участь богов - стр. 11

– Выглядит все идеально. Ты готов? – Виктория вернулась к «Анимусу».

Дэвид кивнул, и Грейс отошла в сторону.

Виктория вытащила шлем из разъема, оплетенного проводами.

– Окей, поехали.

Она надела шлем Дэвиду на голову, и в глазах у него почернело. Ничего не видно, ни единого звука не слышно. Как будто тебя обволакивает ничто.

– Слышно меня? – раздался в шлеме голос Виктории.

– Да.

– Хорошо. Можно начинать.

– Как только ты будешь готова.

– Загружаю Коридор памяти через три, два, один…

Вспышка света озарила черноту внутри шлема, и Дэвид зажмурился. Когда он открыл глаза, все вокруг было серым. Его окружала движущаяся, колышущаяся, подобно волнам, бездна сумрака и теней. Коридор памяти служил для того, чтобы смягчить погружение в симуляцию, и Дэвиду казалось, что он вполне справляется с этой задачей, только вот последующую часть уже ничто не облегчит.

– Введение теменных контактов через три, два, один…

Дэвид глубоко вдохнул и почувствовал в голове электромагнитные импульсы. Предполагалось, что они успокоят теменную долю его мозга, отвечающую за «заземление» во времени и пространстве. Но несколько мгновений Дэвид не мог думать ни о чем другом, кроме молотка, бьющего по его черепу изнутри.

– Загружаю генетическую идентичность через три, два, один…

Боль утихла. Дэвид подождал еще мгновение, затем открыл глаза и осмотрел себя, стряхивая остатки растерянности и дезориентации, ощущая теперь смущение иного толка. Он был великаном – или человеком настолько близким к великану, насколько это вообще возможно. Дэвид поднял руки и стал разглядывать их в изумлении. И дело было даже не в белой коже, хотя и это было странно, а в самом их размере. Это было в каком-то смысле нечто большее, чем просто руки. Дэвид чувствовал себя как в бейсбольных перчатках. И плечи, и ноги у него были огромными, но не такими, как если бы он занимался в спортзале. Он не выглядел как бодибилдер. Он был просто большим. Высоким, ширококостным и сильным.

– Дэвид, – окликнула Виктория, – как дела?

– Хорошо, – ответил он. – Правда, немного странно, что вы меня так называете, когда я ощущаю себя Голиафом.

Виктория рассмеялась.

– Письменные источники этого периода довольно скудные и весьма ненадежные. Мы очень мало знаем о твоем предке, о том, кто он или каким образом он связан с частицей Эдема. Я не могу даже назвать его имя.

– У меня будет возможность узнать это, когда попаду в его воспоминание.

– Хорошо. Но переход может быть несколько жестким.

– Если у меня не получится, Грейс попробует.

– В этом-то и смысл. Ты готов к загрузке полноценной симуляции?

– Секундочку.

– Конечно.

Дэвид обратил все мысли вовнутрь в попытке обнаружить разум своего предка в своем собственном, погружаясь все глубже в поисках не своего голоса, внимательно вслушиваясь. Когда он, наконец, услышал, то будто вовлек этот голос в разговор, только вместо слов были мысли и воспоминания предка, земледельца и воина по имени Эстен Йорундссон.

У Эстена была своя земля – скромное хозяйство у подножья холма, рядом с озером, с пастбищами, небольшой рощей с дубами и елями и родником, в котором вода была до того холодной, что зубы сводило. Эстен гораздо больше гордился своим хозяйством, чем победами в сражениях. Он сражался по призыву короля или тогда, когда того требовало понятие чести, но битвам он предпочитал домашнюю жизнь, когда можно было сидеть возле огня с женой, рыбачить с сыном или распевать песни с дочерьми. От такой жизни Дэвид и сам не отказался бы.