Ассасин Его Святейшества - стр. 32

Судя по поведению, король Карл был бы отнюдь не против, если бы званый ужин закончился как можно скорей. Обгоняя приближенных и высоких гостей, он широким шагом подошел ко внушительному, словно трон, креслу и сел, в то время как гости еще толклись, рассаживаясь за столами. Женщин среди присутствующих не было. Среди приближенных короля узнавались самые главные особы при дворе: дворцовый граф, управляющий дворцовым хозяйством сенешаль, а также ведающий конюшнями маршал. Сутулый седовласый человек в тунике из темно-синего шелка был, судя по всему, герцогом Сполетским, чье войско препроводило Папу Льва в безопасное место. Вид у герцога был скучающий – несомненно, ему было бы куда как более по нраву вновь пребывать на италийской земле. На почетном месте рядом с королем воссел Папа Лев (Карл был значительно крупнее его). Льва я видел впервые и не без любопытства присмотрелся к ранам на его лице. В скудном освещении пиршественного зала ножевые царапины на его щеках были едва заметны. Ничем остальным его лицо под плотно прилегающей бархатной шапочкой – красной с белым – не выделялось: широко посаженные глаза, чуть вздернутый нос, мелковатый рот с надутыми губами… Вид у него был обеспокоенный и неловкий: Папа как будто сознавал, что компании Его святейшества хозяин пира охотно предпочел бы ночлег в походном шатре. Единственным за королевским столом, кто выказывал к происходящему интерес, был архиепископ Арн.

Я встретился с архиепископом глазами, и он едва заметно кивнул мне, после чего стал оглядывать зал, нарочито меня игнорируя.

Мое внимание теперь было устремлено на Альбина, который сидел на расстоянии чуть больше вытянутой руки от меня. Удар дубины при нападении в Риме оставил у него на лице след куда более заметный, чем у его господина. Ему перекосило переносицу, и теперь ему предстояло ходить с искривленным носом до конца жизни. Синяки сошли, но осталась красноватая отметина. От этого общее выражение унылости на его лице лишь усугублялось. Сидел он тихо, глядя перед собою на стол, и легко было представить, как природная робость ввергает его в еще большее смущение, вызванное изуродованной внешностью.

За спинами сидящих гостей засуетились слуги, предлагая всем вино и пиво. Тем, кто остановил выбор на пиве, выдавались питейные рога. Мясистый краснолицый феодал слева от меня принес с собою собственный рог, внушительных размеров и отделанный серебром. Когда он оказался наполнен, феодал повернулся ко мне широченной спиной и громовым голосом повел разговор со своим соседом по столу – что-то на тему сегодняшней охоты, с перечислением кличек и заслуг отдельных собак.

Между тем Альбин с собратом выбрали вино, и им были поданы высокие узкие кружки из зеленоватого стекла. Когда Альбин взялся за пищу (подавалась, само собой, оленина), он стал специальным ножичком разделывать поданный кус на меленькие кусочки, которые апатично жевал (быть может, беднягу все еще донимала зубная боль). За едой он сидел с кроткой мученической улыбкой, не произнося ни слова и не поднимая от плоской деревянной тарелки глаз. Я был уверен, что встречу со мной в монастыре распорядитель папского двора и не припоминает.

Спустя какое-то время до меня дошло, что вдоль сидящих за столом гостей в мою сторону движется все тот же помощник, который определил мне место за столом. Сейчас его сопровождали двое слуг, а он проверял, чтобы у каждого гостя были налиты рог или кружка и никто не был обделен. Там, где кружка или рог пустели, он подзывал слугу, и тот аккуратно доливал пива или вина. С их приближением я заметил, что вино сейчас подается не иначе как из сосуда с золотым воином.