Асимметрия - стр. 43

– Первый раз такое вижу, – признался я.

– А то! – зарделся старик, словно в том была его заслуга. – Экспонат попал в часть не сразу, а окольными путями. Было у города после войны своё небольшое троллейбусное хозяйство: шесть километров контактной сети, два троллейбуса на маршруте «единица» от центра до Горно-Обогатительной. После веерных отключений прислали этого «рогатого». Работал буксиром, пока «единицу» не сделали для служебного пользования. Продлили на два с половиной километра до Красносудженских рудников, пустили трёхвагонный автопоезд, а тянул его Экспонат. Но настоящим экспонатом – музейным – он стал только лет через двадцать пять. К тому времени провода вовсе срезали, и он колесил на бензиновой тяге туды-сюды, пока рудники не обмелели.

Я внимательно посмотрел на «рогатый» Экспонат. Порченный крупными оспинами коррозии кузов напоминал уродливую коробочку с остеклёнными проёмами для лобового и боковых обзоров, поставленный на широкие колёса. По-рыбьи выпученные фары-глаза немигающе смотрели вдаль поверх меня. Двухстворчатые двери, располовиненные внутренней перегородкой, вели одновременно в кабину и в салон. Они были все в заклёпках и с навесным замком, по-хозяйски прикрытым от дождя половинкой срезанной «полторашки». Экспонат хоть и выглядел получше своих собратьев, тем не менее, аналогий с швейцарскими часами у меня не выявлял.

У входа с червлёной доской «Памяти основателя музея тов. Сулагубова Н.Г., героически погибшего при пожаре в июне 1928 г.» комендант остановился, отсчитал три ступеньки осевшего на правую сторону крыльца, потоптался у двери, сковыривая носком хромового сапога забитые под дверной косяк листья и, обернувшись через плечо, предложил:

– Ну, открывай.

Я спохватился, вынул из кармана ключи, интуитивно вставил в личинку самый большой – жёлтый цилиндрический, с насечками на торце. Ключ охотно щёлкнул и провернулся. Окутанное полумраком помещение встретило тяжёлым, спёртым запахом не то старых ковров, не то запылённых книг. Семён Созонович перегнулся через низкую кафедру и выкинул передо мной пухлый журнал.

– Отныне он твой! Журнал учёта посещаемости. Внутри найдёшь много чего полезного. К примеру, график дежурств или дембельскую сказку на ночь. – Глаза коменданта умаслились и подобрели. – Правда, сказка тебе, скорее всего, не пригодится, а вот графиком дежурств, будь добр, не пренебрегай.

Вспыхнул свет. Мой сопроводитель по-хозяйски осмотрелся, повёл носом и изрёк:

– Воняет, как в библиотеке.

Я осмотрелся. Музей занимал единственную комнату флигеля и напоминал флотскую казарму – приземистую, унылую, построенную по шаблону, но без кроватей, зато с огромным, во всю стену изображением военной судоверфи и корабля-эсминца. Морская атрибутика в виде кораллов, ракушек и раковин на полках внутри стеклянных подсвеченных колонн усиливала моряцкий стиль и ещё больше вводила в заблуждение.

– Странно! – сказал я, размышляя, какое отношение флотилия имеет к горноспасателям и рудникам.

– Ничего странного! – сказал Семён Созонович и запустил руку под лацкан шерстяного пиджака. Вытащил на свет «мерзавчик» – маленькую, около половины стакана, бутылочку. Прильнул к горлышку, запрокинул голову и дробно забулькал.

Я отвернулся, смущённый несдержанностью старика.