Артур Артузов – отец советской контрразведки - стр. 39
Кстати, преувеличивая контрреволюционные «заслуги» Гумилева в своих книжках, издававшихся на западе, Одоевцева, возможно, преследовала вполне благородную цель: привлечь к его имени интерес западной публики и издателей. Не такая, какой от нее ждали любители литературы в СССР, но тоже «ложь во спасение»!
Ну а по сути правда и то, что свидетельствует Одоевцева, и то, что утверждают почитатели Гумилева: да, деньги – много ничего не стоивших пачек – у него были.
Ознакомимся с показаниями самого поэта.
Листы № 83, 84
Протокол допроса, произведенного в Петроградской Губернской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией по делу за № 2534 от 9.08.1921.
Я, нижеподписавшийся, допрошенный в качестве обвиняемого, показываю:
1. фамилия – Гумилев
2. имя отчество – Николай Степанович
3. возраст – 35
4. происхождение из дворян
5. место жительства: Петроград, угол Невского и Мойки, в Доме искусств.
6. род занятий – писатель
7. семейное положение – женат
8. имущественное положение – никакого
9. партийность – беспартийный
10. политические убеждения – аполитичен
11. образование общее специальное, высшее – профессор, филолог
12. чем занимался, где служил
а) до Войны 1914 года литературой, здесь и за границей
б) до Февральской революции 1917 года тоже
в) до Октябрьской революции 1917 года на военной службе в качестве вольноопределяющегося, а потом – прапорщик
г) С Октябрьской революции до ареста в 1918 году приехал из Лондона в Петроград и до ареста находился членом коллегии экспертов издательства «Всемирная литература»
13. Сведения о прежней судимости – никаких
Лист № 85
Показания по существу дела:
Месяца три тому назад ко мне утром пришел молодой человек высокого роста и бритый, сообщавший, что привез мне поклон из Москвы. Я пригласил его войти, и мы беседовали минут двадцать на городские темы. В конце беседы он обещал мне показать имеющиеся в распоряжении русские заграничные издания. Через несколько дней он действительно принес мне несколько номеров каких-то газет. И оставил у меня, несмотря на заявление, что я в них не нуждаюсь. Прочтя эти номера и не найдя в них ничего для меня интересного, я их сжег. Приблизительно через неделю он пришел опять и стал спрашивать меня, не знаю ли я кого-нибудь, желающего работать для контрреволюции. Я объяснил, что никого такого не знаю, тогда он указал на незначительность работы: добывание разных сведений и настроений, раздачу листовок – и сообщал, что эта работа может оплачиваться. Тогда я отказался продолжать разговор с ним на эту тему, и он ушел. Фамилию свою он назвал мне, представляясь. Я ее забыл, но она была не Герман, и не Шведов.
Н. Гумилев
Лист № 86
Протокол допроса
Гр. Гумилева Николая Степановича
Допрошенный следователем Якобсоном, я показываю следующее: летом прошлого года я был знаком с поэтом Борисом Вериным и беседовал с ним на политические темы, горько сетуя на подавление частной инициативы в Советской России. Осенью он уехал в Финляндию, через месяц я получил в мое отсутствие от него записку, сообщавшую, что он доехал благополучно и хорошо устроился. Затем зимой, перед Рождеством, ко мне пришла немолодая дама, которая мне передала неподписанную записку, содержавшую ряд вопросов, связанных, очевидно, с заграничным шпионажем, например сведения о готовящемся походе на Индию. Я ответил ей, что никаких таких сведений я давать не хочу, и она ушла.