Артур Артузов – отец советской контрразведки - стр. 13
– Причины ареста не знаю, – твердо заявил он.
Из допроса выяснилось, что Роменский – юрист по образованию, до революции служил юрисконсультом Министерства торговли и промышленности в Петрограде, был секретарем Особого совещания по обороне государства, при Керенском был прикомандирован к канцелярии Военного министерства и оставался секретарем Особого совещания. После революции – на советской службе, состоит членом профсоюза музыкантов, играет на скрипке, любит музыку.
Сидевший перед Менжинским человек обладал и завидной выдержкой, и волей: он спокойно и уверенно, не дрогнув ни одним мускулом лица, отвечал на все вопросы.
Однажды Менжинскому доложили, что Роменский написал на волю записку. Ее должен был вынести из тюрьмы арестованный, который за непричастностью к делу освобождался из заключения.
В тот же день записки (их оказалось две, а не одна) были в руках следователя Особого отдела.
В первой записке, предназначенной «Елене Осиповне», Роменский писал:
«Я оторван от внешнего мира и ничего не знаю, что делается. Я никого до сих пор не выдал, несмотря на пять допросов. Упоминают имя шефа, требуют, чтобы я его назвал. Наказание: расстрел или лагерь. Ходатайство необходимо. СР, 27 октября 1919 года».
Содержание второй записки:
«Б. Харитоньевский пер., 14, кв. 2. Госпоже Баранцевой.
…Мои дела скверны, и едва ли мы увидимся. Крестник моего отца – комиссар финансов Крестинский. Может быть, вы сумели бы поговорить с ним о смягчении приговора. Всего хорошего вам, Ив. П. и Наталочке. 27 ок. 1919 г. СР».
Через несколько дней Менжинский и Артузов докладывали Дзержинскому.
– После долгого допроса Роменский наконец согласился давать чистосердечные показания на условиях, что ему будет сохранена жизнь, а его показания не будут публиковаться.
Когда было дано согласие на эти условия, тот показал, что шпионские сведения он, Роменский, получал от члена Военно-законодательного совета, бывшего генерала Маковского, а также некоего Абрамова. Миллер на допросе 12 октября также подтвердил, что Абрамов занимался шпионажем…
– Что нового показал Роменский о переходе фронта?
Артузов и Менжинский видели, что Феликс Эдмундович торопится, и постарались сжато изложить суть показаний Роменского.
– Некая Вера Ивановна Герц познакомила Роменского с мужем, Владимиром Аполлинарьевичем, который командует полком на тульском участке. Когда начался разгром организации, Роменский собрался бежать на фронт, к Деникину. Герц, знавший об организации, должен был дать Роменскому документы красноармейца и помочь перейти линию фронта.
– Пароль к Деникину?
– Наибольшую цену Роменский придает этому своему показанию. Этим, мол, я открываю вам фронт. Пароли для перехода на деникинском фронте «Дон – Кубань», а на Северном фронте – «Северная Двина – Волга…».
– Роменский сказал, конечно, не все. Но нить к этой шпионской организации в наших руках, – сделал вывод из доклада Дзержинский. – Сегодня я выезжаю в Петроград, займусь Петроградским «Тактическим центром» и шпионской сетью Поля Дюкса. Вам, Вячеслав Рудольфович и Артур Христианович, надлежит силами Особотдела выявить шпионскую сеть в Москве, Туле, Серпухове. Будьте очень осторожны, чтобы не спугнуть раньше времени. Роменского изолировать от остальных заключенных. Готовьте план операции, вернусь из Петрограда – посоветуемся. В случае необходимости действуйте самостоятельно. О ходе следствия, Вячеслав Рудольфович, информируйте ЦК.