Артар #8: Легат - стр. 7
— Плакать?
Ника подняла к нему свои блестящие от слез глаза.
— Да. Поплачь, Больт.
Огр задумчиво провел пальцем по её щеке, стирая слёзы.
— Я так не умею.
— Попробуй. Просто… выпусти эту боль. Иначе она будет глодать тебя изнутри.
Дракенбольт замотал обеими головами и аккуратно отодвинул Нику от себя. Потоптался на месте, разворачиваясь то в одну, то в другую сторону, будто собирался бежать, но не мог решить, куда. Мы невольно отпрянули в стороны.
Наконец, он замер. Запрокинул обе морды к небу и зажмурился. Крупные, как овсяные хлопья, снежинки оседали на его широко раздувающихся ноздрях и тут же таяли.
И тут он заорал. В обе глотки, надсадно, протяжно, будто раненый зверь. С остатков частокола испуганно вспорхнула какая-то птаха. Ника вздрогнула и прижалась ко мне, пряча лицо в пушистой оторочке своего капюшона.
Мы постояли еще немного. Исполненный отчаянья, боли и тоски сдвоенный рёв разносился далеко вокруг, подхватываемый отголосками эха. От него закладывало уши, и сердце неприятно замирало в груди. Но мы стояли и слушали, не решаясь прерывать его.
Огр плакал.
2. Глава 2. Крепость Красного орла
Мы летели на тенептице вдвоем с Никой — как когда-то пару игровых сессий назад. Казалось, с того раза прошла целая вечность.
Как и тогда, мы расположились лицом вниз и парили, как на дельтаплане. Я, правда, сроду на дельтаплане не летал, но, кажется, примерно так это и выглядит. Я был сверху, обнимал Нику за талию. Она поначалу была напряжена, но, когда первый страх от полета прошёл, расслабилась и раскинула руки в стороны, будто и правда была парящей птицей.
Под нами простиралась потрясающая панорама Артара. Мы уже миновали заснеженные горы и леса Фроствальда, и внизу гигантским пестрым полотном тянулись равнины Лардаса. Впрочем, равнинами это можно назвать только условно. Здесь есть и действительно плоские, как стол, степи, и поросшие густым лесом холмы, и небольшие плоскогорья, и реки, и озера, и заболоченные участки. Лардас настолько велик, что разделен на несколько локаций. Мы держали путь в его юго-восточную часть, выходящую к морю.
Тенептица, видимо, чтобы пассажиры не скучали, закладывала виражи, то спускаясь к самой земле — так, что можно было разглядеть верхушки деревьев, то взмывая под облака. Мы стремительно скользили на полупрозрачных магических крыльях. Ветра в лицо не чувствовалось, но во время маневров сердце замирало в груди, и дух захватывало.
Впрочем, не уверен, от чего у меня больше захватывало дух — от полета или от Ники, которую я бережно держал перед собой. Она отбросила с головы капюшон, и я, обнимая её сзади, временами касался щекой её щеки, а её легкие, как шёлк, волосы щекотали мне кожу. Я вдыхал её запах, ловил блеск восхищенно распахнутых глаз и едва сдерживался от того, чтобы стиснуть её покрепче и поцеловать в шею.
Она это, похоже, почувствовала. И повернулась ко мне. Поцеловались мы как раз в тот момент, когда тенептица ухнула вниз, пикируя к самой земле. Но, по-моему, даже если бы она сбросила нас — мы бы этого и не заметили. На несколько мгновений все вокруг замерло.
Крылатый призрак, выровнявшись, парил метрах в пятидесяти над землей — внизу можно было отчетливо разглядеть каждое дерево, строение, человека. Мы приближались к пункту назначения — вдалеке виднелся темный силуэт Башни Тенептиц, похожий на выросшую из земли гигантскую железную руку, обращенную ладонью к небу.