Артания - стр. 18

Вяземайт насмешливо скалил зубы. Аснерд перехватил его взгляд, кивнул, соглашаясь, да, перебор, у этих жалких куявов нет ни достоинства, ни чувства меры. Придон проследил за их взглядами: намалеванные драконы на стене, дракон из дерева на крыше, еще глаза царапнули два толстых столба на въезде в постоялый двор – поднявшие к небу морды драконы ждут приказа богов броситься на обидчиков.

Аснерд сказал насмешливо:

– Видишь? У этих крылья с крючьями на концах. Ну как?

Вяземайт коротко хохотнул.

– А ты не заметил дом бера, что мы проехали… нет, по ту сторону базара! Там дракон во всю стену. Так вот у него на голове гребень.

– Как у петуха?

– Да. Только во всю спину.

Оба захохотали. Придон подумал завистливо, что ветераны умеют замечать такие тонкости, что сразу хвастливых куявов на чистую воду. Если одни изображают драконов так, а другие иначе, то, значит, драконов попросту не видели.

– А какие драконы у них на щитах? – спросил Вяземайт.

– Думаешь, не заметил? С ящериц делали. Для куявов и ящерки – драконы!

Двор широкий, с длинной коновязью, конюшней и тремя пристройками к главному дому. Из одной несутся мерные удары молота, из другой пахнет свежим хлебом, в третьей торгуют горшками из красной глины. Когда Придон еще только въехал во двор, на прилавке было три горшка, но затем один сдвинулся, и Придон понял, что это не горшок, а огромная красная рожа горшечника, такая же круглая, огромная, с торчащими, как ручки, оттопыренными ушами.

Он вздрогнул от могучего шлепка по голой спине. Аснерд смотрел пристально, на широком окаменевшем лице проступила некая озабоченность.

– Очнись, Придон!

Придон пробормотал:

– Да я что, я ничего…

– На свете есть лишь одна женщина, – проговорил Аснерд наставительно, – предназначенная тебе богами. И если ты не встретишь ее, ты спасен.

Придон спросил настороженно:

– А если встречу?

– Погиб, – ответил Аснерд просто.

Придон смолчал, отвел взгляд в сторону. Аснерд снова шлепнул по спине, но уже иначе, как шлепнул бы идущего на гибель.

Олекса и Тур переглянулись, Олекса сказал хмуро:

– Любовь – это умопомрачение. Лечение только одно: палкой по голове.

– Если бы, – ответил Тур. – Думаешь, наш батя его уже не врезал бы? Как кроля между ушей?

Куявская корчма, как показалось Придону, почти ничем не отличается от артанской, разве что сложена не из обожженной глины, а из добротных каменных блоков. Это уже на века, снести лихим набегом артанской конницы непросто. Чем-то напоминает куявские дома, тот же камень, та же манера прятать дом в самой что ни есть глубине. Сам двор весь впереди, тут и колодец, и коновязь, и всякие пристройки вроде кузницы или пекарни. Здесь сразу видно, что корчмарь старается разрастить свое хозяйство до крупного постоялого двора, чтобы не только простолюдье, но и песиглавцы, а то и беричи не проезжали мимо.

Навстречу выбежал мальчишка, настолько услужливый и предупредительный, что явно сын хозяина, а не слуга. Он суетился, бестолково и храбро хватал коней под уздцы, пытался одновременно отвести их к коновязи и помочь гостям слезть на землю. Уже потом, когда Придон сидел в корчме, он вспомнил, что так и не рассмотрел услужливого мальчонку в лицо.

Аснерд с сожалением миновал корчму, сразу понес вещи в отведенную им комнату. Комната как комната, за одну серебряную монету – клетушка с ложем на дубовых чурбанах, стол и две длинных лавки. Тараканы, крупные и черные, как поспевший чернослив, с любопытством смотрели на новых постояльцев изо всех щелей. Усики шевелились, ловили запахи, а заодно тараканы сплетничали и перемывали новоприбывшим кости.