Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов - стр. 11
– Но можно же было дать объявление в газеты?
– Один раз давали, но очень осторожно, опасаясь скандала. И на него ответили. Попросили о встрече. И знаете, кто на эту встречу пришел? Ворский, который тоже вас искал, который вас любил и ненавидел. Ваш отец испугался и действовать в открытую больше не решился.
Вероника молчала. Обессилев, она села на камень и уронила голову на грудь.
Наконец она прошептала:
– Вы говорите о моем отце, словно он и теперь жив…
– Он жив.
– И словно вы часто с ним видитесь…
– Каждый день.
– А с другой стороны, – еще тише продолжала Вероника, – вы ни словом не упомянули о моем сыне. Мне в голову лезут страшные мысли. Быть может, его не удалось спасти? Или он умер потом? Вы поэтому ничего о нем не говорите?
Она с усилием подняла голову. Онорина улыбнулась.
– Ах, прошу вас, – взмолилась Вероника, – скажите мне правду! Это ужасно – надеяться, когда надежды уже нет. Умоляю…
Онорина обняла ее за плечи.
– Бедняжка вы моя, да разве я стала бы рассказывать вам все это, если б его не было в живых, моего милого Франсуа?
– Так он жив? Жив? – теряя голову от радости, вскричала Вероника.
– Жив, черт возьми, и прекрасно себя чувствует! Этот крепыш очень прочно стоит на ногах. И я имею право им гордиться, потому что это я его вырастила, вашего Франсуа.
Почувствовав, что под действием сильных переживаний, в которых страданий и радости было поровну, Вероника начинает ей доверять, бретонка посоветовала:
– Поплачьте, моя милая, это пойдет вам на пользу. Лучше уж такие слезы, чем те, что вы проливали раньше, верно ведь? Поплачьте, и пусть все ваши прошлые несчастья останутся позади. А я возвращусь в деревню. У вас ведь на постоялом дворе чемодан? Там меня все знают. Я его принесу, и мы отправимся.
Когда полчаса спустя бретонка вернулась, Вероника вскочила и, делая ей рукой знак поспешить, закричала:
– Скорее! Боже, как долго вас не было! Нельзя терять ни минуты!
Онорина не ускорила шаг и ничего не ответила. Улыбка более не освещала резкие черты ее лица.
– Ну что, едем? – подбегая к ней, спросила Вероника. – Все в порядке? Никаких препятствий? В чем дело? Мне кажется, вы стали какая-то другая.
– Да нет же, нет.
– Тогда поспешим.
С ее помощью Онорина погрузила в лодку чемоданы и мешки с провизией. Затем, внезапно повернувшись к Веронике, она спросила:
– Значит, вы уверены, что распятая женщина на рисунке – это вы?
– Совершенно. К тому же у нее над головой мои инициалы.
– Странно, – пробормотала бретонка. – Мне это не нравится.
– Почему? Кто-то, кто меня знал, решил позабавиться. Это просто совпадение, игра случая, воскресившая прошлое.
– О, меня беспокоит не прошлое, а будущее.
– Будущее?
– Вспомните-ка предсказание.
– Я вас не понимаю.
– Ну как же? Предсказание, сделанное Ворскому насчет вас.
– Так вы и о нем знаете?
– Знаю. И с тем большим ужасом вспоминаю о рисунке и еще кое о чем, чего вы не знаете и что гораздо страшнее.
Вероника расхохоталась.
– Так вот почему вам так не хочется везти меня на остров! Ведь дело в этом, верно?
– Не смейтесь. При виде адского пламени смеяться нельзя.
Бретонка проговорила эти слова, закрыв глаза и осенив себя крестным знамением, затем продолжала:
– Ну конечно! Вы смеетесь надо мной. Считаете, что я – суеверная бретонка, верящая в привидения и блуждающие огни. С этим я в общем-то не спорю. Но там… там есть такое, что может и ослепить вас! Поговорите об этом с Магенноком, если завоюете его доверие.