Армянский дневник. Цавд танем - стр. 12
Много лет прошло с тех пор, но все помнят об их горестной любви. А остров на озере Ван зовется с тех пор Ахтамар…
Меня же зовет собственная недописанная история.
>Мой паж сопровождает меня везде и всюду, начиная с обязательных пафосных мероприятий, групповых экскурсий, придуманных для оригинальности в этом году, словно некий флешмоб, и до индивидуальных прогулок, не предусмотренных официальной программой. Он предупредительно подает руку, когда я спускаюсь по ступенькам экскурсионного автобуса… заботливо открывает дверь такси, усаживает, следит, чтобы полы моего платья не прищемила дверь… если я выбегаю курить во время фуршета, выносит свое пальто и ласково укрывает им мои плечи – «холодно, простудишься»… прикуривает для меня сигарету… заботливо предлагает взять его под руку, чтобы я не споткнулась, не оступилась на каблуках…
>Кстати, даже на высоких шпильках я гораздо ниже его, что не может не радовать…
>Его имя означает «стремление к солнцу», но я вижу, как он тянется ко мне… Отгоняю глупые мысли и дурацкие фантазии, невольно закрадывающиеся в голову, понимая, что у нас мало общего и разница в возрасте настолько существенна, что иное отношение, кроме покровительственно-материнского, будет вызывающе смешным и нелепым… Но я впервые за долгие годы чувствую такую небывалую легкость и незамутненность, искреннюю летящую радость, юную силу и воодушевление, несущие по просторам этой страны, неподвластное контролю алхимическое взаимодействие, творящееся между нами, что поддаюсь головокружительной эйфории, отпускаю себя и перестаю думать…
>Он забирается за мной следом на все горы и склоны, подходя к самому краю провалов, манящих бездной первородных живописных ущелий, припадает чувственным ртом к родникам, из которых жадно пьет ледяную кристально чистую воду, а потом, складывая ладони лодочкой, предлагает напиться из его рук, в старых храмах ставит тонкие восковые свечи, непременно зажигая их от моей, ловит меня внизу, когда я спрыгиваю с очередного камня, не прижимая, не вольничая, но деликатно, крепко и надежно поддерживая, так, что я ощущаю силу его мускулов, играющих под кожей… Артак срывает для меня яблоко в заброшенном саду, надкусывая которое я ощущаю невыразимую сочную сладость, впервые, наверное, испытанную искушенной Евой. Он бережно стирает каплю сока с уголка моего рта и надкусывает свой плод.
>Пытаюсь понять: это всего лишь вежливость настоящего мужчины, выросшего в южной стране, профессиональная, по высшему разряду отработка задания, полученного от организаторов, четкая, нефамильярная, исключающая иные толкования, или что-то еще?.. Теряюсь. Говорю себе, что я только недавно получила очередной болезненный урок и негоже мне, взрослой девочке, саму себя провоцировать на иллюзорное увлечение, похожее на инцест, – уж слишком разные возрастные и ментально-весовые категории получаются у партнеров на этом ринге. Регулярность моих ошибок наводит на мысль о детской инфантильности, любви к самообману, психической неполноценности и привычке к шаблонным вариантам развития событий, где итог – несложившиеся отношения, потерянное пьяное одиночество с параноидальным оттенком ужаса, – так будет всегда…
Утром наш «Ковчег» выплывает из объятий города, стремясь к новым впечатлениям и горизонтам, к городу Гюмри, но сначала нам предстоит несколько знаковых остановок. Первая из них – Цицернакаберд.