Армия - стр. 5

Должность сержанта вызывала плохо скрываемую зависть у окружающих срочников. Срочники – это те, кто на два года и не всегда по своей воле. Я был из тех немногих, кто по своей воле. Наверное, это немного нелогично – добровольно выполнять долг. Но если он священный… А «служба в армии – священный долг…». Священным он назывался для того, чтобы никто даже не задумывался о причинах возникновения этого долга и о материальной составляющей. Типа, когда, кто, сколько и на какой срок взял то, за что приходится расплачиваться призванным в армию. Ещё были «сверхсрочники», которые уже служили за очень неплохие деньги, с почти полным продуктово-одёжным обеспечением и вольнонаёмные. Вольнонаёмными в части были жёны офицеров, прапорщиков и сверхсрочников. Куда-то же их нужно было пристраивать.

Так вот, сержанту срочники завидовали и особо тёплых отношений к нему не проявляли. Открыто ненавидеть тоже избегали. Он почти абсолютно самодержно управлял бандой «гавриков», а в перерывах между карантинами и учебными взводами просто ждал приезда следующей партии. Не служба, а курорт. Только изредка может заглянуть какой ни будь офицер. Спал сержант в каптёрке учебно-карантинной казармы, отдельно от молодых. Ни службы, ни нарядов. Плана по выдаче радистов у него тоже не было. Качество созданных, из того что было, радистов оценивалось весьма условно. Но качество ценилось среди тех, которые находились на боевом дежурстве.

Из местного сленга, того времени в памяти осталось слово «шамшить» – соображать. Этому новобранцев научили почти сразу. Одной из производных от этого слова было прилагательное «шамшистый» – сообразительный. И вот эти боевые радисты охотились именно на шамшистых. Обычно новоиспечённых радистов ставили на смену те, кому уже скоро «на дембель». Научил, убедился, что «граница на замке» и всё – жди приказа, ушивай форму, готовь дембельский альбом. Кто шамшит, а кто нет, знал только наш сержант. Вот к нему и заходили иногда радисты, присматривая себе замену.

Глагол «срать» в полку был наделён двойным смыслом. Первый смысл – обще и везде принятый, использовался редко и был менее приоритетным, чем второй смысл. А второй смысл был важным, нужным, использовался постоянно в значении «уснуть, в то время, когда спать не должен». Т.е., если на занятии, на смене или на тумбочке, кто-то начинал погружаться в сон, то выходил из этой приятной фазы, обычно по окрику: «Боец, не срать!» или «Серешь?!» Почему именно это слово, а не другое? Потому что, если уснуть на смене, то можно было пропустить (просрать) самолёт. Ну вот в принципе и всё про сленг. Были и другие, менее значительные слова и выражения, но эти, наверно, были самыми важными в службе. Нужно было шамшить и не срать. Если с шамшить более-менее получалось, то не срать (не спать) часто не получалось. Просерали засечки, кодограммы, сигналы и даже целые самолёты. Нет, большая часть летящей в эфире морзянки, находила своих адресатов. Большая, но не вся. А ещё у нас были головные телефоны. Это на гражданке наушники. Там же наручники, напальчники, наножники, нажопники и прочие на-. А у радистов – головные телефоны.

Как интересно работает человеческий мозг. Я пожалел (делал это не сильно, но часто почти полтора года), что попал в армию, но ни разу не пожалел, что пошёл. С первых дней службы, мои одногодки (это те, которые с одного призыва, вне зависимости от возраста), каждый по-своему, пристально вглядывались в бесконечно далёкий день демобилизации. Кто-то считал дни, кто-то часы. Один даже считал секунды. Наиболее извращённые переводили срок в кружки и литры компотов, чая, кофе, килограммы масла, метры селёдки… Я даже не пытался считать ни в какой системе измерений, ни в компотной, ни в селёдочной. Я знал, что, когда ни будь это закончится. Когда ни будь, но очень нескоро. Вообще, всё заканчивается, и я с возрастом понял, что чем позже «это всё» закончится, тем лучше. Как говорят китайцы «Главная хитрость жизни заключается в том, что нужно умереть молодым, но как можно позже».