Арминута - стр. 12
– Да, пришла беда – отворяй ворота, – вздохнула она.
Я засунула весь леденец в рот и без всякой охоты продолжала сосать, пока от него не осталось нечто бесцветное, почти невидимое.
– Дай сюда, – раздраженно потребовала Адриана и обгрызла все до деревянной палочки.
Я спросила почтового служащего, как долго будет идти до того города мое письмо, сколько времени уйдет на доставку, сложила дни, умножила на два, добавила еще один: маме же нужно написать ответ. И начиная с одиннадцатого дня стала ждать, каждое утро сидя на низенькой каменной изгороди и наблюдая, как ребятишки на небольшой площади играют в салочки или в классики. Я сидела на ласковом сентябрьском солнце и болтала ногами, и порой мне представлялось, что, вместо того чтобы получить обычный конверт, я увижу своего дядю, которого всегда считала отцом. Он вернется за мной на своей длинной серой машине, я прощу его за то, что он отказался забрать меня назад, оставив на тротуаре перед домом, и уехал.
А может, они приедут вдвоем, она будет совсем здорова, сделает пышную прическу у своего парикмахера – он иногда стриг и меня, когда челка отрастала до самых глаз, – и наденет один из своих мягких шарфов, которые она носит в межсезонье и так красиво повязывает.
– Чего ты ждешь? Любовного послания? – шутил почтальон всякий раз, когда, безрезультатно порывшись в своей кожаной сумке, говорил мне «нет».
Однажды ясным днем рядом с домом остановился фургон. Водитель подошел к нам и спросил, на каком этаже живет получатель, и назвал имя матери. Он начал выгружать пакеты. Дети бросили играть и стали помогать втаскивать вещи по лестнице. Мы сгорали от любопытства, а он забавлялся, поддразнивая нас.
– Осторожно, углы не повредите. Сейчас поднимемся, и сами все увидите, – уговаривал он особенно нетерпеливых. – Покажите, где спят девочки, – заявил он, как будто выполнял инструкции, заученные наизусть.
Мы с Адрианой открыли комнату, недоверчиво поглядывая на него. Спустя несколько минут он собрал двухъярусную кровать, к которой прилагались лесенка и два новых матраса. Потом у стены появилась трехстворчатая ширма, отгородившая кровать от остальной комнаты. Водитель вернулся к фургону за чем-то еще: это был ответ на мое письмо.
– Но кто все это заказал? И кто будет платить? – забеспокоилась Адриана, словно очнувшись от сна. – Папа и так весь в долгах. А мама? Мама-то где?
Она куда-то ушла после обеда, взяв с собой ребенка и не сказав нам ни слова. Наверное, заговорилась с соседкой.
– Родители нам денег не оставляли, – начала оправдываться моя сестра, обращаясь к водителю, который в сопровождении целой свиты мальчишек снова вошел в квартиру, неся две коробки. В них лежали два комплекта цветного постельного белья, стеганое одеяло, набитое шерстью, и легкое летнее одеяло. Судя по всему, они были предназначены только для одной из двухъярусных кроватей. Там еще были кусочки мыла, несколько флаконов моего любимого шампуня и один – против вшей, который вполне мог мне здесь понадобиться. И пробник духов моей матери: видимо, она заметила, что я украдкой прыскала ими на себя перед уходом в школу.
– Все оплачено. Мне просто нужно, чтобы кто-нибудь из взрослых расписался за доставку.
За это взялась Адриана: она умела подделывать корявую подпись отца. Когда мы остались в комнате одни, она сначала попросила меня отдать ей место наверху, потом внизу, потом снова наверху, сняла туфли и попыталась выяснить, где ей будет лучше, несколько раз поднявшись и спустившись по лесенке. Старую, с провисшей сеткой кровать и вонючий матрас мы вынесли на лестничную площадку.