Армагедец, или Валькирия & горгулья - стр. 24

Мне и в реальной жизни бытовых ужасов хватало.

Однако, все познается в сравнении…

Горгулья сидела потрясенная, бледная и напуганная. Вид у нее был жалкий, придавленный. Бледно-серая, как призрак, с глазами, устремленными в пространство, полными ужаса и отчаяния.

– Сочувствую, правда, от всего сердца. Мне жаль… – я не знала, что говорить в этом случае. Смахивало на похороны, а я вообще старалась такие мероприятия избегать. – Соболезную. Мне, наверное, домой пора. Там собаки голодные и кот.

– Бросишь меня? – беззвучно прошептала она. – Я сто лет ждала… Народ свой бросишь? Он верит, ждет… Ты не можешь уйти! – голос окреп, она взглянула на меня с надеждой.

Наивная.

– Послушай… там у вас маги и мудрецы не знают, что делать…

– Не бросай меня! – всхлипнула горгулья. И вдруг унижено кинулась в ноги, обхватив их руками. – Я не хочу остаться одна… Я верю, вдвоем мы сможем… Одина, прадеда твоего попросим, праматерь мою, Фауну… Вдвоем найдем способ… Возьми меня с собой! – завывала она, а я растерялась.

– Ты хоть представляешь, что за мир в моем мире?! Поверь, к нам боги не заглядывают, они вообще нашу планету обходят стороной! Если хоть кто-то догадается, кто ты, тебя поймают и расчленят на опытах! – я пыталась ее вразумить, серьезно представляя опасность. – У нас лет пятьсот последнюю нечисть вывели и последнюю ведьму сожгли! Ты хочешь, чтобы я тебя на смерть забрала?! А как я тебя через завесу перетащу?

– Лучше смерть! – взвыла горгулья, не отпуская ноги.

Не вняла моим предупреждениям.

– Ну ладно, ладно… – я вдруг поймала себя на том, что я как-то легко соглашаюсь, но мне было отчаянно жаль горгулью, которая здесь останется совсем одна. – Попробую, только тележку надо, легкую. Если в камень обратишься, может, прокатит. Сдается мне, она только на живых действует… Сорочка на мне целая осталась. Правда, непонятно, почему не действует на меня, – я задумалась, но ответа не было. – И потом, смогу ли я тебя в портал затащить? Я просто просыпалась. Не могу же я и тебя разбудить.

– Разберемся! Щас пойдем в библиотеку и разберемся! – торопливо собралась горгулья. – У меня амулет остался, тот, старый, а в сокровищнице их целая куча! Надо только понять, куда какой выведет.

– А у меня три дня осталось. Полтора, то есть, по-нашему. Мне в понедельник на работу. Если меня уволят, помрем с голоду – и ты, и я, и собаки. И от холода! До зимы месяц, а у меня ни дров, ни денег на дрова. И туалет на улице. Не боишься себе что-нибудь отморозить?

– У меня шкурка теплая, – разом преобразилась горгулья, нарастив длинную шелковистую шерсть.

– Вот за эту шкурку на тебя и будут охотиться, – пробормотала я.

Время близилось уже к вечеру. Мы поужинали в сокровищнице. Горгулья рылась в сундуках и коробках, собирая сокровища нам в дорогу.

Я посмеивалась, а что мне оставалось?

– Драгоценные камни, типа алмазы, топазы, рубины и изумруды можешь сразу здесь оставить. Чтобы их продать, нужны сертификаты, а их нам никто не даст. И не купят. Уголовно наказуемо. И за хранение, и за сбыт, и за обработку. Если мы на камень или самородок наступили, обязаны государству сдать. И ему решать, бесплатно забрать или по дешевке купить. А потом выпишет сертификат и продаст олигарху, который продаст камень уже за миллионы на аукционе.