Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник) - стр. 140
Такой ответ был отговоркой, но он отчасти убедил мессира Гийома, который ворчливо признал, что Вексии в самом деле могли присоединить свои силы к Эдуарду Английскому.
В ту ночь путники нашли пристанище в руинах сожженной фермы. Они собрались вокруг небольшого костра и поджарили подстреленного Томасом кабана. Латники относились к чужаку настороженно. Он был одним из ненавистных английских лучников, чьи стрелы пробивали даже латы. Не будь он другом мессира Гийома, они бы отрезали ему указательный и средний пальцы в отместку за все те неприятности, которые стрелы с белым оперением доставляли французским всадникам, а так приходилось относиться к нему со сдержанным любопытством.
После ужина мессир Гийом сделал знак Элеоноре и Томасу, чтобы они отошли с ним. Его оруженосец был начеку, и мессир Гийом отвел их подальше, на берег ручья, где со странной торжественностью взглянул на Томаса.
– Значит, ты покидаешь нас, – сказал он, – и будешь сражаться за Эдуарда Английского.
– Да.
– Но если увидишь моего врага, что будешь делать?
– Убью его, – сказал Томас.
Стоявшая чуть в стороне Элеонора внимательно смотрела и слушала.
– Он будет не один, – предостерег мессир Гийом, – но ты клянешься мне, что он и твой враг?
– Клянусь, – сказал Томас, удивленный, что нужно задавать такой вопрос.
Мессир Гийом протянул ему правую руку:
– Ты слышал про братство по оружию?
Томас кивнул. Титулованные рыцари часто заключали такие договоры, давая клятву помогать друг другу в бою и делиться добычей.
– Тогда я клянусь тебе в братстве по оружию, – сказал мессир Гийом, – даже если мы будем сражаться на разных сторонах.
– И я клянусь в том же, – неловко произнес Томас.
Мессир Гийом отпустил его руку.
– Что ж, – обратился он к Элеоноре, – я обезопасил себя от одного проклятого лучника. – Потом помолчал, не отрывая глаз от девушки, и вдруг сказал: – Я снова женюсь и снова заведу детей, и они будут моими наследниками. Ты понимаешь, о чем я, верно?
Стоявшая с опущенной головой Элеонора быстро взглянула на отца и опять потупилась. И ничего не сказала.
– А если у меня милостью Божьей будут еще дети, – проговорил мессир Гийом, – что останется тебе, Элеонора?
Она чуть заметно пожала плечами, словно говоря, что этот вопрос не представляет для нее большого интереса.
– Я никогда ничего у вас не просила.
– А чего бы хотела попросить?
Девушка посмотрела на рябь на воде и немного погодя ответила:
– То, что вы и так мне давали. Доброту.
– И больше ничего?
Она помолчала.
– Я бы хотела называть вас отцом.
Мессиру Гийому как будто стало неловко от такого ответа. Он посмотрел на север.
– Вы оба незаконнорожденные, – проговорил он после небольшой паузы, – и я завидую этому.
– Завидуете? – спросил Томас.
– Семья – она как берега у реки. Берега не дают реке менять русло. А незаконнорожденные прокладывают собственный путь. Они ничего не ждут и могут двигаться куда хотят. – Мессир Гийом нахмурился и бросил в воду камешек. – Я всегда думал, Элеонора, что выдам тебя за кого-нибудь из своих латников. Твоей руки просил у меня Бенуа, и Фосса тоже. Тебе пора замуж. Сколько тебе лет? Пятнадцать?
– Пятнадцать, – кивнула девушка.
– Ты зачахнешь так, девочка, если и дальше будешь ждать, – угрюмо проговорил мессир Гийом. – Так кого же ты выберешь? Бенуа? Или Фосса? – Он помолчал. – Или предпочитаешь Томаса?