Арктика-2020 - стр. 33

Как же отвратительно, тошнотворно и мерзко. Жажда высушила насквозь, но если высунуть язык, то можно попробовать поймать влажную холодную снежинку.

– Катков, ничего не хочешь ответить?

Кирилл хлопнул ртом, прихватив сразу несколько снежинок, затем посмотрел на Бриткина, словно только сейчас его заметил:

– Вы что-то сказали?

– Пошёл вон, – процедил сквозь зубы командир полка и уже для остальных выкрикнул: – Разойдись!

Народ медленно потянулся кто куда. Техники на аэродром к самолётам, лётчики в классы подготовки к полётам. Завтра планировалась лётная смена, но это уже не для него. Кирилла от полётов отстранили, с лётного довольствия сняли. Поначалу этому обстоятельству несказанно обрадовался начальник штаба эскадрильи. Когда полк интенсивно летает, для него найти людей в наряды – задача из разряда невыполнимых. А тут вдруг освободился человек – гоняй его через сутки. Но когда Кирилл на дежурстве напился, а затем, заскучав, выстрелил в потолок, ставить его в наряды запретили.

Он с тоской взглянул на выглядывающий из-за капонира хвост истребителя и повернул в другую сторону.

– Катков, можно тебя на минутку?

Рядом стоял старший офицер-воспитатель, а по-старому – замполит полка. Потрёпанный жизнью, но очень душевный подполковник, в таком же, как и сам, потёртом лётном комбинезоне. Из-за своей доброты Дмитрий Сергеевич Панин пользовался огромным доверием и уважением как у офицеров, так и у рядового состава. Кирилл замполита тоже уважал, но видеть сейчас не хотел и его.

– Что с тобой происходит, Кирилл? Ты же не ребёнок, у которого отобрали любимую игрушку и потому закативший истерику? Ну подумаешь, жена бросила! У меня их две было и обе бросили. А наш Бриткин, так тот вообще считает, что если жена мешает службе, то не грех и развестись. Ну понесло тебя в разнос неделю, ну понесло вторую. Поймём – дело молодое. Но пора уже и в чувство приходить!

– Дмитрий Сергеич, можно я пойду? – попытался исчезнуть Кирилл.

– Подожди, – смутился замполит. – Ты должен знать. Я письмо в твоё училище отправил.

– Зачем?

– Командир приказал. Вы же с ним одно училище заканчивали?

– Да. Только в разное время.

– Он говорит, что у вас там есть доска почёта и позора выпускников. Так что висеть тебе теперь, позориться.

– Глупо, – вздохнул Кирилл.

– А ты как хотел? Командование должно же как-то реагировать? Удивил ты нас всех, конечно, сильно. Никто ничего понять не может – что с тобой происходит? Ведь на хорошем счету был! Планировали тебя назначать на должность замкомэска! И вдруг как малое дитя раскис. Жена бросила, так что, теперь и жизнь закончилась? Она у тебя ещё вся впереди, а ты её уже под откос пускаешь. Отец ведь у тебя военный? Слышал, очень уважаемый человек. Как ему будет читать о твоих выходках?

– Что читать?

– Я ему тоже написал. Бриткин приказал.

Кирилл застонал, посмотрел на замполита глазами побитой собаки и невольно скрипнул зубами.

– Ну он-то понятно – идиот. Но вы-то, Дмитрий Сергеич, вы-то… Причём здесь родители? Я могу сам за себя ответить. У матери сердце больное, что ж вы творите?

– Сам должен о своих родителях думать. Ты мне, Кирилл, повод дай, так я первый им опровержение отправлю, что это я, мол, сам спьяну всё перепутал, да тебя в их глазах опорочил! А на самом деле – ты отличник боевой подготовки, каких ещё поискать. Одумайся, дай предлог сказать, что ошибаюсь! Что молчишь? То-то! Я к тому этот разговор завёл, чтобы ты знал, Бриткин в Североморск командованию о твоих похождениях уже доложил. Ещё и приукрасил. Просил или перевести тебя куда-нибудь с глаз долой, или выгнать. Ему приказали готовить документы на увольнение и при первом твоём залёте давать ход. Так что, Кирилл, ты бы завязывал. Дело принимает серьёзный оборот.