Арктический удар - стр. 20
Вчера экипажу показывали фильм «Они сражались за Родину» с Шукшиным. Наш Комиссар после просмотра толкнул речь, поддержал, так сказать, боевой дух личного состава. Конечно, кто-то жалел об оставшихся там родных. Но были и не сожалевшие. Например, главстаршина Сорочьев.
– Детдомовский я, тащ кавторанг. Никто меня там не ждет. Может, повезет, после войны обязательно поступлю в военно-морское училище. Офицером стану, как вы. Отец мой умер, мать – алкоголичка. Как Ельцин пришел – так и начали. Может, теперь не будет никакой перестройки. А Сталин, что Сталин? Он-то уж точно Родиной торговать не будет и другим не даст. Если бы еще Ельцина с Мишкой Меченым в ГУЛАГе сгноил, совсем было бы хорошо!
После этого Григорьич явился ко мне повеселевший.
– Воевать можно, командир. Признаться, я худшего ожидал. Вплоть до открытого неповиновения. Теперь я уверен в каждом члене экипажа, никто не подведет, все выполнят свой долг до конца.
Так что идем крейсерским ходом. Курс норд-ост, сорок пять, на ста метрах.
– Командир, впереди по курсу множественные шумы винтов, пеленг триста пятьдесят! Удаление сорок пять миль, – поступило донесение с центрального от Петровича. – Если будем идти с этой скоростью, догоним через пять часов.
– Наблюдение вести постоянно. Обо всех изменениях обстановки докладывать сразу. Пока идем на сближение.
Хорошо, если конвой, а корабельная поисково-ударная группа? Хотя, помнится мне, такие группы из авианосца-эскорта с десятком «Эвенджеров» и трех-четырех эсминцев союзники начали массово применять только в сорок третьем. Возможно, мы наткнулись на одну из первых? Время еще есть – уклониться успеем.
Наконец стало ясно – конвой, так как акустика выделила больше трех десятков надводных целей. Корабельные группы такими не бывают. Разве что штатовцы решили перебросить в Англию пару линкоров и авианосец со всем подобающим эскортом. Но нет – винты явно гражданских судов.
– Вправо, курс восемьдесят пять! Боевая тревога!
Догоняем конвой, но акустики доложили, что позади основного конвоя слышны шумы трех судов, двигающихся тем же курсом.
– Или это группа прикрытия, или отстающие суда, – предположил Саныч.
Акустики подтвердили его предположение, распознав шумы двух больших транспортов и одного малого.
– Ну, малый может быть и эскортом, – предположил Петрович.
Через час мы догнали концевые корабли. Как мы и предполагали, это были два больших транспорта в двенадцать – пятнадцать тысяч тонн, шедшие под охраной корвета. До основного каравана им оставалось пройти мили три.
И вдруг выкрик акустика:
– Шум винтов, подводная лодка, двадцать справа, дистанция три тысячи. Скорость четыре, идет на пересечение курса с отстающими судами. Не успела выйти на конвой, как ей крупно повезло с этими двумя отстающими или догоняющими. Сбылось-таки.
– Акустик, «портреты» пишешь? – спросил я.
– Так точно, тащ каперанг!
Только определить бы подробнее, что есть что! У каждого типа корабля или судна есть свой уникальный акустический «портрет», позволяющий опознать под водой – с кем имеем дело. Но если по кораблям начала двадцать первого века у нас было полное собрание (и наших, и штатовских, и прочих стран, – а вы думаете, зачем друг за другом слежение ведут в мирное время – и за этим тоже!), то вот сейчас возник громадный пробел.