Арктическая одиссея - стр. 5
Я понимал тревогу Данилыча, но открытое море было совсем рядом, осталось пройти каких-нибудь три-четыре километра – мы
уже чувствовали его по влажности воздуха. И я стал убеждать Данилыча в противном, что, дескать, за два или два с половиной часа мы обернемся и возвратимся назад, к этой трещине, и что за это время страшного ничего не случится, и что ветер пусть и упругий, но не сильный, всего 10-12 метров в секунду – он с утра такой дует… Меня поддержал Виктор. Уж так нам хотелось побывать у открытой воды, взглянуть на живое море!
Горько на душе людей бывает,
Когда надежда мимо пролетает.
– Ты у нас старший, Саша, тебе и решать. Будем надеяться на благополучный исход, – сдался Данилов.
Будем считать, что ледовый разрез мы закончили, задание выполнено. Разгружаем нарту и к кромке припая едем налегке, – сказал я ребятам.
Так и сделали.
Но мы несколько просчитались: до открытой воды было не три-четыре километра, как предполагали, а приблизительно пять-шесть, и торосистость была приличная. На эту «прогулку к морю» мы затратили полтора часа.
Вот оно – открытое море. По поверхности гуляли невысокие волны, на гребнях волн – белые барашки. Воздух влажный со своеобразным морским запахом. Холодное море. Какое-то чужое, враждебное. И страшное, если разбушуется. Вдали, по северному горизонту, видны сплошные торосистые льды, ледяные поля. Выходит, перед нами было не открытое свободное море, а огромная полынья, которая в любое время может исчезнуть, закрыться плавучим льдом.
Я хотел было записать в рабочий журнал визуальные наблюдения, но Данилыч стал торопить меня:
– Потом все опишешь, Саша, нам надо спешить. Ветер крепчает.
Действительно, ветер заметно усилился. Мы заспешили назад, не пробыв у воды и четверти часа. Ветер крепчал с каждой минутой. Тревожно было на душе. Мы торопились, но продвигались довольно медленно: сказывалась усталость. Устали и собаки. Когда перевалили последнюю гряду торосов – ужаснулись: на месте трещины была видна черная полоса воды. Подъезжаем к своим вещам – перед нами полынья шириною метров шесть-семь. Что делать? Виктор предложил через полынью переплыть, предварительно перебросив необходимые в дороге вещи. Я согласился с Виктором, но с поправкой. Быстро перебрасываем через разводье полешки дров, а их немного, и бур. Остальные вещи упакуем в спальные мешки, завертываем в плащ-палатку и – на нарту. К нарте привязываем веревку-бечеву и ставим ее на край льдины. В нижнем белье, а лучше нагишом, быстро переплываем разводье и сразу же вытягиваем груженую нарту. Развертываем груз, быстро одеваемся и разводим костер. На эту процедуру уйдет не больше пяти минут, а за это время мы не успеем окоченеть. На этот случай у нас есть НЗ – бутылка спирта. Конечно, тяжело и очень неприятно плыть в ледяной воде, но другого выхода у нас нет.
Но Данилыч забраковал мой план.
– Во-первых, я не умею плавать, – обескуражил он нас. – Во-вторых, стронем нарту с грузом в воду – она сразу пойдет ко дну; когда будем вытаскивать, может оборваться бечевка. И мы останемся на льду нагишом. В-третьих, собаки не пойдут в воду.
– Что же ты предлагаешь?
– Я предлагаю перебраться на ту сторону по сухому. Когда отрывается ледяное поле от основного льда, то его разводит, то есть один край отходит, а другой упирается в припай. Нам надо определить этот край.