Аркейн. Ученик Ордена - стр. 3
Холодный ветер обжигал обнаженное тело, над головой сияли звезды. В ноздри шибал запах трупного разложения. Однако, несмотря на обстоятельства смерти – чего уж там, помер пацан – меня переполняла сила, будто я хорошо выспался.
Выбравшись из неглубокой ямы, я взглянул на ее содержимое.
Несколько десятков тел не самой первой свежести. Никто не удосужился их раздеть, да и незачем – из шмотья на трупах только холщовые мешки с дырками для рук и голов. На мне оказалась такая же «рубаха смертника». Впрочем, кольцо на пальце с меня также снимать не стали.
Хотя тут и гадать нечего – сам по себе ободок дешевый, он только кажется серебряным, а символ на печатке прямо заявляет, что его владелец – бастард Чернотопья. Носить такое, не будучи знакомым с бароном, который выдает знаки лично, все равно что вешать на спину мишень.
Оглядевшись по сторонам, я с удивлением обнаружил гору одежды, сваленную кучей. Шагать босыми пятками по каменистой земле было больно, но я, шипя сквозь зубы от острых камешков, впивающихся в подошвы, все же добрался до шмотья и принялся в нем рыться.
Очевидно, место было давно облюбовано здешним культом. Поэтому и не прятали ни снятой с жертв одежды, ни тела – просто скинули в небольшую яму, даже не потрудившись закопать или поджечь. То есть эти хозяева совершенно не опасаются ни свидетелей случайных, ни таких же залетных грабителей. Судя по запаху лежащих на самом дне трупов, сюда даже зверье не заглядывает.
Так что место моего «подселения» очевидно – я где-то в Катценауге. Фронтир этого мира, полный чудовищ, старых артефактов, запрещенной магии и, разумеется, отребья, желающего разжиться добром за чужой счет.
Все это я почерпнул из воспоминаний самого Киррэла.
Как и обещала моя галлюцинация, знания о мире я получил, пусть и таким неожиданным образом. Память Киррэла, «мальчишки», как называла его Мархана, действительно стала мне доступна. Но никакого эмоционального окраса в себе не несла, я будто бы смотрел кино с актерами, а не реальную жизнь непризнанного баронского отпрыска.
И жизнь эту не назовешь счастливой, прямо скажем. Мать до самой смерти трудилась в прачечной, пацан рос, удивляя окружающих габаритами и силой. Сказалась кровь барона, и Киррэл был выше, сильнее и мощнее сверстников. Так что уже с десяти лет подрабатывал за копейки на лесоповале. Денег ни на что не хватало. Так что неудивительно, что очередная лихорадка свалила мать сперва на койку, а потом и в могилу. Лишь на смертном одре она призналась, кто настоящий отец парня.
Похоронив единственного дорогого человека, Киррэл направился в поместье местного феодала. А там, получив кольцо и, надо признать, неплохую сумму, решил не связываться с Катценауге, а валить из баронства в поисках новой жизни.
Но в тот же вечер его схватили, оглушив в переулке, и продали. На момент смерти Киррэлу было всего восемнадцать лет. Свой последний день рождения он отметил тем, что закопал прах матери в землю.
Переваривая чужие воспоминания, я продолжал рыться в вещах убитых культистами людей. Никакой ненависти к барону или к похитителям я не испытывал – это не мои проблемы.
Да и потом, почти двадцать лет прошло, а тут заявляется какой-то смерд и говорит, что ты его папаша. Признаться честно, на месте барона я бы сам в такое не поверил, уж больно многие мечтают о том, как бы подобраться к достатку и привилегиям. Все же не Земля, тут аристократия не вымерла и продолжает оставаться кастой избранных со всеми вытекающими.