Аркашины враки - стр. 35
– Сегодня спишь здесь. Перед сном изучи эту карту вдоль и поперек, от того, как изучишь, жизнь твоя зависит.
И вышел, дверь притворив, но щель оставив.
Кроватей там стояло четыре, у каждой – тумбочка. А еще шкаф трехстворчатый с зеркалом, понимаю так, что один на четверых постояльцев. Но никто больше в комнату не вошел. И сидел я на указанной койке часа три, изучая столицу по карте. Ну, это я умел и не позабыл. Нашел Лубянский проезд, и площадь Дзержинского, и Красную площадь, и Чистые пруды, и Садовое кольцо, и Бульварное. Да и всю карту со всеми названиями будто сфотографировал. Спать лег, как стемнело. На рассвете будит меня мой старичок, только помолодел слегка – ни бороды на нем, ни усов, только очки. Трясет меня за ногу и говорит:
– Петя, пора. Тебя дедушка ждет!
Я спросонья спрашиваю:
– Какой еще дедушка?
– Родной. Там увидишь. А меня Константин Иваныч зови. Считай, что я с дровяных складов вернулся. Можешь и дядей Костей звать. Вставай, брейся, умывайся…
Когда я из санузла в комнату с кроватями и шкафом вернулся, ни одежды моей на тумбочке, ни сапог кирзовых под кроватью нет. Старик без бороды, Константин Иваныч, на меня смотрит хитро, подходит к шкафу и спокойно так три раза в дверцу стучит. А из шкафа мужик выходит. Как в сказке «Трое из ларца», только пока один. Ну, думаю, где один, там и три. Мужик стоит и не мигает даже. В правой руке у него вешалка, на которой б/у мундир младшего лейтенанта – гимнастерка, погоны, портупея с ремнями, галифе. А в другой руке сапоги хромовые, до блеска начищенные. А на голове у мужика – фуражка военлета с голубой тульей. И оказывается, что эта фуражка тоже мне.
Дядя Костя по плечу меня хлопает и смеется:
– Да одевайся ты, черт. Опоздать рискуешь.
Я перед зеркалом нарядился, как актер в театре, лицо изобразил скромное, лейтенантское, деловое.
Дядя Костя спрашивает:
– Куришь?
Отвечаю:
– Если угостишь.
Он достает пачку «Беломорканала».
– Карту изучил?
– Вполне, – говорю.
– Ну и ступай по указанному в своем предписании адресу. Там в дверях будет такой же, как ты, младший лейтенант стоять. Ты к нему подойдешь и скажешь: «Тезка, огонька нет?» Он тебя спросит: «Что куришь?», а ты ему в точности ответишь: «Предпочитаю «Казбек», но в наличии «Беломорканал». Угостишь его папироской, он тебе даст прикурить и пропустит. Поднимешься на лифте на шестой этаж, выйдешь из лифта – перед тобой дверь сама откроется. Кто тебе откроет, тому отдашь свою бумажку. Дальше – как бог даст и начальство скажет. Всё запомнил? Учти, если за полчаса не доберешься, если в вопросах хоть слово перепутаешь – считай, что тебя на свете нет, да и не было никогда. При провале сюда не возвращайся. Ума хватит – вербуйся в глушь, или укради чего, или как хочешь. Но, думаю, тебя отыщут. А теперь полезай в шкаф. Время пошло!
Открыл он створку, я в нее шагнул, дверца за мной закрылась, а передо мною открылась. И вывалился я из шкафа в другую, следующую, жизнь. Там комната высокая и светлая, за столом тот мужик, что на стук из шкафа вышел, чай пьет. С сушками, как вот ты… Посмотрел на меня, говорит: «Тебе туда». Прошел я коридором, спустился по чистой лестнице, вышел из дому… только и дом, из которого вышел, был не трехэтажный, а пятиэтажный, и улица не та, и табличек с номерами на домах нету, и трамвай по ней не ходит… Где я?.. Ну, думаю, пропал. Однако через полчаса стоял я у четвертого подъезда десятого дома в Лубянском проезде, угощал «тезку» – младшего лейтенанта – папиросами, ни одного слова не перепутав. Так-то.