Аркан. Книга 4. Раскаты грома - стр. 22
Рем кивнул, и дружинники, озадаченно переглядываясь, стянули перчатки и шапки и подошли к сержанту. Тот придирчиво их осмотрел, глянул кому-то за ворот, другого (популяра) попросил распустить скрученные в узел волосы, а потом кивнул:
– Эти могут покупать и продавать, не вижу причин для отказа.
– Ну? – обвёл взглядом толпу Аркан. – Вот – Георг, он оптимат, из Заводи. Вот Ульрих – популяр, бывший невольник гёзов. А это – Язон, ортодокс. И все они могут пройти на ярмарку! Почему?
– Потому что они ваши люди, вашество… – глядя в землю, упрямо проговорил староста крупной деревни Шеврю-Барбю по имени Оскар.
– Проклятье!!! – рявкнул Аркан. – Ты же стоял тут и видел, в чём дело! Смотрел собственными глазами!
Скавр положил ему руку на плечо, пытаясь успокоить. Рем резким движением сбросил ладонь баннерета, скрипнул зубами, а потом проговорил:
– Ты коренной? Родился в Аскероне, Оскар?
– Мой дед прибыл сюда одновременно с мессиром дю Шабри, вашество…
– А за каким чёртом лысым твой дед сюда прибыл? – продолжил спрашивать Аркан.
– Так от войны и чумы бежали, и почвы тут, и погодушка радует…
– Так вот уразумейте вы уже наконец все, что ежели хотите остаться тут, где мир и порядок, и нет войны и чумы, и есть почвы и погодушка – то вы будете мыть чёртовы руки просто потому, что так у нас тут заведено, если вам не хватает ума докопаться до настоящих причин! Все, кому не нравится мыть руки – могут собирать своё барахло и валить через границу – на Восток, Север или Юг, или через Последнее море – по собственному разумению. Я из своего кармана выплачу вашим господам неустойку за уход работников, слово Аркана! Уверен – они недорого возьмут за таких болванов…
Аркан вскочил в седло, Негодяй всхрапнул и заплясал на месте. Ситуация была тупейшая – как раз из тех, когда социальная, мировоззренческая и просто бытовая пропасть была так велика, что единственными приемлемыми выходами казались либо насилие и принуждение, либо – бездействие, по примеру предыдущих герцогов. Рем понимал отца, осознавал причины введения такой практики: три из пяти эпидемий холеры и сыпного тифа за последние двадцать лет начинались в оптиматских сёлах и кварталах, ещё две – завезли на кораблях. Идея постепенно приучить земляков-иноверцев к чистоте, не отрубая грязные руки всем и каждому, была уже верхом гуманности для Сервия Аркана, это следовало признать… Но эффективность подобной новации, по всей видимости, оказалась весьма спорной. Соляные бунты, медные бунты – теперь что? Грязные бунты?
– Так шо? – вдруг спросил кто-то из толпы. – Это надо руки в реке помочить и волосы вычесать, шоб продать зерно? И засим – всё? Это в еретицку веру можно не переходить? Эт придурь такая арканская? Ой, Божечки, делов-то! Вон старый дю Шабри как напьётся – так свиней в сани запрягает и в голом виде набеги на деревни делает, девок ловить! От то придурь! А тут – руки в реку и песочком повозюкать… Дуря́т господа, дурят… Эта дурость не из худших! А то – гиена какая-то, миязмы и великий понос! Пшли, мужики, волосы чесать! Тогда зерно у нас купят, я понял!
У Аркана отлегло от сердца.
– Это кто там такой умный? – выкрикнул он, пытаясь высмотреть единственного хотя бы условно адекватного человека среди всей толпы.
– Конец Тимоне придёт… – зашептались оптиматы. – Замордуют его, как есть замордуют!