Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - стр. 95

– Ага, у нее за спиной два бывших мужа, причем последний женился на ее младшей сестре. Он вполне мог послать ей открытку со словами: «Ты мне нравишься, но ты слишком крутая. И старая». А ты – гребаный чародей, который проживет века. Она точно вне себя от идеи закрутить с тобой.

Я нахмурился:

– Я… Ты правда так думаешь?

– Нет, дурачина. Это ты так думаешь.

Я фыркнул.

– Ну ладно, умник, и как же мне поступить?

– Если тебе так приспичило получить что-то настоящее, соберись и возьми ее, – предложил мой ид. – Завтра вы оба можете погибнуть. Проклятье, вы отправляетесь в царство гребаной смерти! Какого черта ты ждешь?

– Э, – сказал я.

– Давай я сам отвечу, – предложил он. – Молли.

Я моргнул.

– Нет, Молли всего лишь ребенок.

– Она была всего лишь ребенком, – сказал мой двойник. – Ей уже за двадцать, если ты вдруг забыл. Она не настолько уж и моложе тебя, и в пропорции эта дистанция сокращается. И она тебе нравится, ты ей доверяешь, и у вас двоих до хрена общего. Тогда трахни ее.

– Не говори ерунду. Этого никогда не будет.

– Да почему не будет?

– Это всерьез подорвет доверие.

– Потому что она твоя ученица? – спросил он. – Хрена с два. Уже нет. Адские погремушки, если подумать, она теперь почти что твой босс. По меньшей мере она обошла тебя по должности.

– Я не буду это обсуждать, – сказал я.

– Подавление и отрицание, – язвительно произнес мой двойник. – Вам пора к специалисту.

Фигура рядом с ним издала тихий звук.

– Точно, – кивнул мой двойник. – У нас мало времени. Мёрфи сейчас вытащит гвоздь.

– Времени для чего? – спросил я. – И кто это?

– Что, серьезно? – отозвался он. – Даже не попытаешься воспользоваться интуицией?

Нахмурившись, я посмотрел на него и на фигуру. Мои глаза расширились.

– Погоди… Это… это паразит?

Фигура в покрывале содрогнулась и издала стон.

– Нет, – сказал мой двойник. – Это то, что Мэб и Альфред называют паразитом.

Я моргнул несколько раз.

– Что?

– Слушай, мужик, – сказал второй я. – Ты должен решить эту проблему. Подумай, ладно? Я не могу вот так просто поговорить с тобой. Этот полусон – лучшее, что нам можно придумать, но ты должен пойти мне навстречу.

Я нахмурился.

– Постой. Ты говоришь, что паразит – на самом деле не паразит. Но это значит…

– Колесо сдвинулось, – сказал мой двойник тоном спортивного комментатора. – Жирный, ленивый старый хомяк, кажется, совершенно забыл, как это делать, но он вроде как двигается. Падают клочья ржавчины. Паутина медленно рвется.

– Да пошел ты, – раздраженно ответил я. – Ты не показывался с тех самых пор, как…

Я умолк и молчал довольно долго.

– А, – сказал он, тыкая в меня пальцем и подпрыгивая на мысках своих ботинок. – Ах-хах! Ах-ха-ха-ха-ха-хах, наконец-то забрезжил свет!

– С тех пор, как я коснулся монеты Ласкиэли, – тихо выдохнул я.

– Двигайся дальше, – призвал меня двойник. – Что случилось потом?

– Прикосновение к монете поместило мне в голову копию Ласкиэли, – сказал я. – Как отпечаток в глине, такой же формы, что и оригинал. Она пыталась убедить меня пустить в голову настоящую Ласкиэль, но я ее отшил.

Мой двойник покрутил запястьем, мол, продолжай движение.

– И тогда?

– И тогда отпечаток начал изменяться, – сказал я. – Ласкиэль неизменна, но ее отпечаток был сделан из меня. Глиняная форма. Если изменилась глина, изменится и отпечаток.