Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том II - стр. 9
После заводских жеребцов была показана призовая конюшня. Первым вывели рыжего Смерча завода Сухотина. Лошадь мне не понравилась, но я смолчал. После капитального Мужика 2-го и блестящего красавца Табора 2-го Смерч казался мелковат и растянут. Однако в нем чувствовалась порода, были хорошие линии, богатая кость и своеобразный тип Бычков, на который тогда же обратили мое внимание. Насколько в Таборе 2-м чувствовалось арабское влияние, настолько в Смерче – английское. Это метко заметил Черневский, и я это хорошо запомнил тогда и затем часто вспоминал, наблюдая других лошадей той же породы. Черневский был фанатичным поклонником Бычка и охотниковских лошадей. Поэтому он прямо неистовствовал, рассказывая о породе Смерча, в особенности о его резвости. Черневский уверял, что Смерч будет выдающейся лошадью и обязательно выиграет Императорский приз. Этому предсказанию не суждено было сбыться, но Смерч все же недурно бежал на провинциальных ипподромах, а в заводе Г.Н. Бутовича дал классных по резвости лошадей.
В призовой конюшне Г.Н. Бутовича было шесть-семь лошадей. Из них, кроме Смерча, я запомнил серую кобылу Этну, которой тогда исполнилось два года. Она была дочерью Мужика 2-го и в его типе, то есть крупна, костиста и дельна. Она очень нравилась Г.Н. Бутовичу, Черневский же находил, что она не в призовом типе. Однако он ошибся, так как впоследствии Этна с хорошим успехом бежала в Москве у Гирни.
Заводские матки были в блестящем порядке, но мне не понравились. Хотя я тогда и был еще очень юным, однако видел уже три завода – отца, нашего соседа Аркаса и Дубровский великого князя Дмитрия Константиновича. Матки Г.Н. Бутовича были хуже по себе в сравнении не только с дубровскими матками, но и с кобылами моего отца и теми, что я видел у Аркаса. Три кобылы завода Варшавских были сыры и просты; кобылы Башкирцева, то есть основная группа, составлявшая завод, очень пестры и неровны; остальных я просто не помню. Хотя я тогда о своем впечатлении умолчал, но Черневский его угадал и пояснил мне, что однородности в матках быть не может, так как здесь собраны представительницы разных линий. Тогда я с этим не согласился, но теперь считаю это верным, в особенности потому, что завод Г.Н. Бутовича был собран всего за несколько лет до моего приезда.
Заводское дело у Г.Н. Бутовича велось по охоте: лошадей кормили, тренировали и хорошо воспитывали, был недурной наездник. В заводе был большой порядок, и не только хозяин, но и его жена любили лошадей. Этот завод в качестве призового существовал недолго, но из него все-таки вышло немало хороших лошадей, например Смерч 2.16, Строгий 2.16, Этна 2.22, Риск 4.50, Бойкая, Зной 5.7, Комета 2.23, Эвкалипт 2.27.1.
Когда мы с Черневским возвращались в Полтаву, мы все время говорили о лошадях. Но вот показались вдали огни города, все ярче и ярче стали они светить, и поезд медленно подошел к перрону, положив конец нашей интересной беседе.
С Г.Н. Бутовичем и К.П. Черневским я встречался еще несколько раз, но в милую, уютную и гостеприимную Николку попасть больше не довелось.
Прошло два года. Я был тогда в Николаевском кавалерийском училище, кончал курс и вскоре должен был выйти в полк. Неожиданно я получил в Дудергофе, где мы стояли тогда лагерем, большой пакет. Я вскрыл его и увидел опись завода Г.Н. Бутовича, изданную в Полтаве, с родословными таблицами лошадей, входивших в состав завода, с небольшим, но интересным послесловием. В нем неизвестный автор, дав краткую характеристику лучших линий в орловском коннозаводстве, переходил затем к характеристике по кровям всего наличного материала завода Г.Н. Бутовича и в популярной форме излагал довольно интересные сведения. Нетрудно было догадаться, что автором этого труда был Черневский.