Архитектура города - стр. 26

Говоря о подходе Трикара, я пытался подчеркнуть важность исследования города с точки зрения социального содержания: изучение социального содержания позволяет выявить значимость конкретной эволюции города. Я отмечал достижения этого исследования в области городской топографии – изучения формирования границ и значимости городской территории как базового элемента города; позже мы рассмотрим работу Трикара с точки зрения экономических теорий.

В связи с исследованиями Лаведана можно было бы поставить следующий вопрос: является ли структура в трактовке Лаведана материальной, состоящей из улиц, памятников и т. д., и как ее можно связать с предметом моего исследования? Структура, как ее понимает Лаведан, сближается с рассматриваемой здесь структурой фактов городской среды, поскольку она использует разработанное Поэтом понятие устойчивости плана и порождающих сил плана. Также не следует забывать, что порождающие силы имеют материальную и умственную природу; их нельзя классифицировать по функциям. И поскольку каждая функция раскрывается и измеряется через форму, которая, в свою очередь, представляет собой возможность существования факта городской среды, мы можем утверждать, что в любом случае форма как элемент городской среды доступна для измерения и изучения; и если эта форма является возможной, значит, можно представить, что определенный факт городской среды сохраняется в ней, и, может быть, как мы еще увидим, именно то, что сохраняется после всех трансформаций, и составляет факт городской среды как таковой.

Отрицательные стороны классификаций, предложенных наивным функционализмом, мы уже обсуждали; можно повторить, что они могут оказаться приемлемыми в некоторых случаях, если не выходят за пределы конкретных практических вопросов, применительно к которым мы их используем. Классификации такого типа исходят из предпосылки, что все факты городской среды создаются ради определенной постоянной функции и что сама их структура совпадает с функцией, которую они выполняют в определенный момент.

Мы же утверждаем, что город – это то, что сохраняется, несмотря на все трансформации, а выполняемые им функции, простые или множественные, являются всего лишь элементами его структуры. Таким образом, мы принимаем понятие функции только в значении сложного отношения между многими разновидностями фактов, отвергая понимание ее как линейной причинно-следственной связи, которой на самом деле не существует.

Отношение такого рода явно отличается от отношений «использования» или «организации».

Здесь необходимо привести некоторые возражения против языка и способа восприятия города и фактов городской среды, которые существенным образом мешает развитию урбанистики. Этот способ разными путями связан, с одной стороны, с наивным функционализмом, с другой – с архитектурным романтизмом.

Я имею в виду позаимствованные языком архитектуры термины «органический» и «рациональный», которые вполне применимы в историческом контексте, для обозначения одного стиля или типа архитектуры по отношению к другому, но ничего не проясняют и никак не способствуют пониманию фактов городской среды.

Термин «органический» пришел из биологии; я уже рассказывал, как из функционализма Ратцеля родилась мысль о том, что город можно уподобить органу, а функция определяет форму органа.