Архимагические сказки – 2 - стр. 45
– Это как – из-за меня? – Лея неожиданно почувствовала зверский голод. Если разобраться, еда как еда, нечего привередничать! Она уже потянулась ложкой к вареву в миске, но внутренний голос неожиданно скомандовал «Не трогай!» Справившись с собой, она уронила ложку в кашу, так и не донеся до рта. Дед досадливо крякнул.
– Она сказать хочет, что ты – матушка-заступница для всего Тридевятого царства, радетельница за нас, убогих! – пропел он сладенько. Прямо словно патокой измазал. Лея решила, что достаточно погостила, и хлопнула себя по лбу:
– Ой, засиделась я что-то! Забыла, что обещала Яге по хозяйству помочь! Уж не взыщите, пора мне!
– Да куда ж ты засобиралась? – дед цапнул приподнявшуюся было магичку за подол, мешая уйти. – Погоди, ты ж ещё с меньшой нашей, Жалькой, не познакомилась… Вот узнает девчушка, что не застала тебя, плакать будет. Не жалко, что ли?
– Ладно… А где она, Жалька-то? – уступила магичка, досадуя сама на себя.
– Так я её сейчас позову! – подхватился Тужилка и выскочил за дверь. Вернулся он и вправду быстро, волоча за руку кроху с мышиного цвета косичками и в сереньком платьишке.
– Глянь, Жалька, какая гостья у нас дорогая! – затараторил он, подпихивая девочку ближе к столу. – Сыграй-ка ей песенку, покажи, чего умеешь!
Несколько выпученные глазёнки малышки сверкнули, она с готовностью вытащила из кармашка дудочку и засвистела тягучий, на одной ноте, мотивчик.
«Кажется, жалейкой это и называется», – подумала Лея и почувствовала, как липкая паутина дрёмы окутывает её с ног до головы…
Глава 3
А вместе с ней навалилась такая жалость к себе, что хоть караул кричи. Вот, сидит сейчас, одна-одинёшенька, позабыта-позаброшена, с какими-то хмыристыми личностями в неприбранной избе, а кто-то в это время на рыбалке, на солнышке… Весело им, небось! И Яга хороша… Нет чтоб слово доброе молвить, шпыняет, ворчит, воспитывает. И на работе скукотища, ничего интересного, так, рутина повседневная. Никаких тебе приключений, и про подвиги позабудь… А года-то бегут, копятся… Неужто всё самое яркое, цветное уже позади, и остаётся вот это: серенькое, застиранное, повседневное?!
– Да ты поплачь, поплачь, – назойливым комариком вился над самым ухом шепоток. – Легче будет, точно тебе говорю!
И музыка ещё эта! Не жалейка, а волынка какая-то. Вот бы Серого Волка сюда, он бы подвыл!
Магичка представила, как отреагировала бы местная публика, заявись сюда их мохнатый приятель. Волк почему-то представился в картузе и с гармошкой наперевес. Улыбка тронула губы…
– Эй! Ты чего творишь! Плачь, кому говорят! – гневливо рыкнул дедок, и… наваждение спало вместе с пеленой, заботливо окутавшей сознание магички. Лея поняла, что всё семейство, включая малую, придвинулось к ней почитай что вплотную и жадно уставилось на неё, словно она была лакомым куском на пиршественном столе. Эк их разбирает-то, даже дышат как-то нехорошо: тяжело, с присвистом. Лее стало противно, она поскорее отодвинулась на лавке, насколько это было возможным. Сообразив, что музычка желаемого действия не оказала, дед Повсиох вернул на лицо угодливое, сладенькое выражение.
– А ты, никак, сомлела, милая? Так приляг, поспи, мы сон-то твой покараулим…
– Нет уж, хватит, нагостилась! – магичка решительно поднялась из-за стола. – Спасибо за угощение. Приятно было познакомиться, только меня дома ждут. Пора уже и честь и знать!