Архимагические сказки – 1 - стр. 18
– Да что ему доспеется… Орясина здоровущая… Только правду говорят: сила есть, ума не надо. Осьмнадцатый годок пошёл, а всё балбесничает. На печи валяться, на гармошке играть да с девками хороводиться – других и забот не знает.
– А щука-то на что? – встряла в разговор Лея. Марфа Тимофеевна поджала губы и вздохнула горше прежнего.
– Вот-вот. Чуть чего – сразу «По щучьему веленью»… Обленился совсем. Что ж это за мужик-то растёт? Слёзы одни…
– Так, может, отцу с ним поговорить? По-мужски… – начала магичка и осеклась: Яга тихонько тронула её за рукав. Марфа Тимофеевна на миг поникла головой, но справилась с собой.
– Муж-то её, Сила Ивыныч, в том же бою голову сложил, что и отец нашей Синеглазки. Много тогда богатырей русских полегло… – вместо неё пояснила ведьма. – Одна мальчонку поднимает. Он, Емелька-то, добрый парнишка, душевный. Только разбаловался и разленился с тех пор, как щуку поймал.
– Подсоби, Яга, – взмолилась Марфа Тимофеевна – Чую, так дело пойдёт – пропадёт Емеля.
– Тут подумать надо… – протянула бабка.
– А чего тут думать? – из избы показался всеми подзабытый слегка Кондратий. – Щуке вольную дать, мальчонку к делу приставить, да без разговоров!
– Это кто ж тут у вас такой суровый?! – изумилась матушка Емели, оглядывая новоявленного советчика.
– Домовые мы! – приосанился Кондратий, с явным интересом оглядывая могучую крестьянку.
– Мелковатый какой-то, – хмыкнула Марфа Тимофеевна, также оценивающе разглядывая домовика.
– Так я ж, хозяюшка, вроде не гусь лапчатый, чтоб на вес прикидывать, – построжел домовой. – Обличье-то обманчивым бывает, сама, поди, знаешь.
– Твоя правда, – на удивление покладисто отозвалась Марфа Тимофеевна. – Гляди-ко, рассудительный да характерный. И работящий, поди?
– А то! – степенно ответствовал Кондратий. – Любую работу слажу, а ещё и музыку играть умею всякую, и песни петь…
Лея, всё это время с лёгким изумлением прислушивающаяся к этой беседе, обернулась на Стаса. Архимаг, улыбаясь, приложил палец к губам. Масик у него на плече просто заливался трелями, хохотал по своему, по-драконьи. Яга, видимо, тоже смекнула, к чему дело идёт, и решила ковать железо, пока горячо.
– А что ж ты, голубка моя сизокрылая, плачешься, что помощника в хозяйстве нетути? Неужто от домового подмоги не допросишься?
Марфа Тимофеевна явно колебалась, признаваться или нет. Однако природная честность взяла своё.
– Был у нас домовой, да… сбёг, короче. В другую избу перебрался. Нрав ему мой не понравился, ишь ты!
– Слабак! – немедленно констатировал Кондратий. – Что ж это за домовик, что из-за бабьих капризов да причуд хату сиротой кинул?!
– А ты б, значит, не кинул? – растроганно всхлипнула Марфа Тимофеевна и звучно высморкалась в кружевной платочек. Кондратий со строгим видом покачал головой:
– Да не в жисть! Характер не тот…
– А ведь это судьба, что так-то вот встренулись! – всплеснула руками Яга. – Вот тебе и помощник в доме, и мальчонке воспитатель!
– Пойдёшь к нам в домовые-то? – вопросила Марфа. Кондратий форсить не стал, кивнул молча. Лея и архимаг, не веря такому удачному обороту событий, хлопнули друг друга по рукам, Масик заверещал что-то вроде «Ура-а-а-а!».
– А со щукой договоримся, – Яга подошла к старому, бревенчатому колодцу, крутанула заскрипевший ворот. Звякнула цепь, где-то там, глубоко, плеснула вода. Архимаг дёрнулся было помочь, но тут же остановился: обидится ведь. Ведьма сноровисто подняла ведро, поставила на лавку. Оттуда немедленно высунулась здоровенная рыбья голова.