Архангелы Сталина - стр. 25
В радиорубке Кренкель с гордостью вытащил из-за пазухи газетный сверток.
– Вот. Только подходящего сухого дерева не нашлось, – пояснил он. – Так боцман на радостях, что Тихвинскую вернули, весло от баркаса подарил. А чего? Там лопасти широкие.
Я развернул газету. Батюшки! Шеф, как живой. И лысина так же розово поблескивает. Определенно, этот Решетников большой талант. Как расписал, а? Будто на фотографию смотрю.
– Подойдет? – с надеждой спросил радист, искоса взглянув на стоящие под столом бутылки. – Или перерисовывать придется?
– Не знаю. Пробовать надо.
Со стороны, наверное, смотрелось довольно оригинально – чекист в высоких чинах лезет на мачту, сжимая в зубах брезентовую сумку. В нее мы спрятали решетниковскую икону во избежание ненужных вопросов и пересудов. Только палуба была пустынна, за исключением Кренкеля, снизу руководившего модернизацией своей антенны. Все были заняты на вахтах, а немногие штатные бездельники, видимо, до сих пор осаждали комбрига Архангельского. Я закрепил сумку с иконой и посмотрел вниз.
– Как, Теодорыч? Так нормально будет?
– Хорошо, Изяслав Родионович. Только осторожней там, не упадите.
Вот рожа немецкая… Ну зачем говорить под руку? Точнее, под ногу. Она-то как раз неловко подвернулась, а так как в это самое время я пытался прикурить, стоя в обнимку с мачтой, то не удержался и полетел вниз. Но не долетел. Захлопали, расправляясь, крылья за спиной, и под заторможенным взглядом Кренкеля я мягко приземлился рядом с ним.
– Что это было, товарищ комбриг? – ошалело вращая глазами, спросил радист.
– Ты ничего не видел, Эрнст Теодорович, – строго предупредил я. – Это сверхсекретные разработки. Беляева читали?
– Про человека-амфибию? Так это правда?
– Я про Ариэля. Ах, да, роман еще в черновиках. Но как выйдет из печати, обязательно прочитайте. А про происшествие – никому
Житие от Гавриила
Как по-предательски подставил меня Изя с этой гитарой. И бросил среди новоявленных поклонников. Ладно еще верный такс, отожравшийся до состояния кабачка, с трудом запрыгнул на диван и лег, положив голову на лапы. А мне опять вручили гитару и попросили спеть. Что им теперь? Разве что вот эту, любимую, из Сергея Трофимова:
Ага, вижу, многие заерзали на месте. Парторг с красной рожей что-то пристально на полу разглядывает. Нравится, ядрена кочерыжка? Ну, сами напросились.
Зашевелились, толстожопые? Припев нужен?
Белецкого сейчас кондрашка хватит. А сам виноват, сидел бы в своей каюте, патефон бы слушал. И вся кают-компания затаила дыхание, только известный вольнодумец Лаврентий, скромно сидя в уголке, показывал оттопыренный большой палец в одобрительном жесте. А струны уже сами звенели: