Арабские сны - стр. 8
В ее руке я увидела десертную ложку со странной оранжевой кашицей, от которой пахло медом и корицей.
– Вот же дикарка! Вытаращила на меня свои бездонные зеленые глазищи и хлопает ресницами! Открывай рот, тебе говорят! – Женщина сдвинула брови и поднесла ложку к моим губам, почти касаясь их ее кончиком.
– Не сердись, Наргес Хатун, девочка испугана, никак в себя не придет!
Рядом с ее грузным лицом появилось женоподобное личико молодого мужчины в чалме и длинной серой рубахе, из-под которой торчали светлые шаровары.
– Сейчас я ей помогу прийти в себя! А ну! Вот как назначу сорок палок! Открывай рот!
Я открыла рот и тут же получила ложкой по зубам. Содержимое оказалось вполне съедобным – смесь кураги, инжира, орехов и меда, приправленная корицей.
– То-то же! Масуд-ага, помоги мне ее усадить. И где только носит Зейнаб-калфу и Арзу-калфу?! Все приходится делать самой! Выгоню на съедение шакалам! Кругом одни лентяи! – грозная дамочка разошлась не на шутку. На звуки ее голоса, похожего на удары колокола, моя голова отзывалась острыми спазмами.
Ловкие руки мужчины подхватили меня под локти и потянули на себя. В висках все еще стучало, хотя уже и не так сильно.
Я уселась на кровати, с которой меня подняли, и осмотрелась. Комната, в которой я находилась, была небольшого размера и скромно обставлена. Выбеленные стены, деревянные лавки, покрытые лаком, несколько плоских подушек на полу, пара окон с затейливыми деревянными решетками в мавританском стиле, да ряд узких кроватей, отделенных друг от друга ширмой из выцветшего льна. По периметру комнаты к стенам были прикручены факелы, освещавшие помещение.
– Где я? – спросила я у мужчины, который показался мне более добродушным, чем его начальница.
– Тебе кто открывать рот разрешал, а?! – Наргес Хатун подперла руками бока и впилась в меня взглядом, полным превосходства. У меня мурашки побежали по коже, а в груди все сжалось от страха. – Вот же бестолковая наложница! Глупенькая джарийе! Вот как такую к падишаху вести?
Она отвернулась от меня и уставилась на Масуд-агу, который только пожал плечами и расплылся в услужливой улыбке. Очевидно, эта особа держала тут всех в ежовых рукавицах.
Я не сразу уловила смысл ее слов про «наложницу» и «падишаха», но когда шестеренки в моей голове вновь закрутились с бешеной скоростью, передавая смысловые сигналы в мозг, я как ужаленная подскочила с места и уставилась на эту странную парочку.
– Меня похитили?! Сколько вы заплатили этому Ахмеду? Сто тысяч долларов? Двести?
– Масуд-ага, растолкуй этой несчастной, как нужно разговаривать с хазнедар!
Я знать не знала, что еще за «хазнедар» такая, но судя по тону, которым это было сказано, должность была руководящая и весьма уважаемая.
– Хатун, сядь, успокойся, – елейным голосом заговорил мужчина. – Не будь дурочкой, слушай хазнедар, усердно учись, старайся, и, возможно, когда-нибудь, иншааллах! – в этом месте он театрально воздел глаза к потолку и поднял вверх указательный палец, – тебя позовет в свои покои сам шахиншах Джахан Великолепный, правитель Ирана и Омана, падишах Аравии и Персии, второй шах династии Сефевидов, да продлит Аллах его годы!
Мои брови медленно ползли вверх. На несколько секунд я даже потеряла дар речи. Какой еще шахиншах? Какие Сефивиды? Какой Иран, Оман и Аравия? Что за чертовщина?!