АПОКРИФЫ - стр. 3

«Как говорили Фрай и Лори, культура – это туалетная бумага. А впрочем, наверное, не следовало придавать столь широкой огласке ситуацию по стране с канализацией и туалетами», – подумывал унитаз, едва слышно журча водичкой в ночном полумраке: работяги давно дома. Охранник небось дрыхнет (прибежит, как приспичит).

Водичка журчала, унитаз, тускло освещаемый светом фонаря в окошко, продолжал рассуждать вслух: «Наверняка сохранились деревенские клозеты, построенные еще при жизни Чехова. К ним, на мой взгляд, отношение должно быть особенно бережное: если не как к примете времени, то как к музейному экспонату – точно. Что скажешь, друг?»

Ответа не было – сливной бачок отдался сладкой дреме. Утром, после того, как охранник в который раз, не нажав на кнопку смыва, уйдет, он расскажет, что ему приснился сон – воспоминание о молодом человеке, который едва успел сесть на ободок, чтобы избежать неприятного конфуза.

– Помнишь его? – спросит бачок.

– Помню, – ответит унитаз.

– Юноша, – поделится друг с другом, пока водичка, легко шипя, наполнит его керамическую полость, – понял главное: «можно мечтать и добиваться большего, но если присрется, а сходить будет негде, – мало не покажется!»

– А они говорят: пирамида Маслоу…

Хохот быстро пронесся по трубам туалета. Смех был слышен в каждой кабинке, но так же быстро смолк: снова кто-то захотел отлить.

Вначале было шумно. Ветер, свистящий холодный ветер выгонял вперед себя звук, гулкий и неразборчивый. Далеко его гнал – во все стороны. Звук нарастал. Ветер усиливался. Серое море взрывалось, дыша брызгами, колючими, как снег в лицо. В постоянном движении оно поднималось ввысь, и так же стремительно ныряло не пойми куда – пропадая.

Город. Море. Шумное горе. Тревожное море звуков. Оно волнуется и трепещет, будто черная занавеска в комнате с открытым окном, из которого выбросился человек. Море дрожит, толкая к берегу волны, каждая из которых и вопит, и кричит, и бежит, не останавливаясь: лезет на новый гребень. Разбивается на осколки. Брызги, похожие на снег, бьющий тебе в лицо…

Море бушевало. Оно не хотело замерзать, но холод был сильнее.

Из шума появилась музыка. Отчетливая музыка, доносящаяся из уличных колонок торгового центра «Премьер». За ней шли, словно корабли по волнам – к берегу, люди, желающие завершить свои последние приготовления, – медлить нельзя, Новый год уже послезавтра. Люди ее слышали, но не слушали: пропадали в нутре торгового центра, толкаясь в очередях, мешая друг другу, ища и обретая. Обретя, они находили выход. Выплескивались наружу, радостно исчезая в праздничных огоньках Рязани – новогодней столицы 2020 года в России.

Вначале было шумно. Затем зазвучала музыка. Появился мерцающий свет.

Под невзрачными навесами для ашановских тележек (оба на равном удалении от входа – слева и справа от зеленых дверей, безразлично раздвигающихся, чтобы автоматически пропустить мимо себя посетителей, как песок сквозь пальцы), курила самая разная публика. Дымил и стар и млад.

Музыка не смолкала. Одна веселая песенка сменялась другой – такой же бессмысленной, как и первая: