Антонимы любви - стр. 21
Из-под колес машины вылетают пожелтевшие сухие листья. Место, куда мы направляемся, находится на окраине города, там, где кончаются многоэтажки и начинается лес. Но асфальт к нему проложили на протяжении всей дороги. Я любуюсь смыкающимися над головой желтыми кронами деревьев и стараюсь ни о чем не думать. В голову всё равно лезут строчки Шекспира, которые я тщетно пыталась вчера зубрить: «Нам говорит согласье струн в концерте, что одинокий путь подобен смерти». Когда убегающая вдаль черная полоска заканчивается, Марк выжимает тормоз. Мы приехали.
Вокруг озера собралось, наверное, полгорода. Работают лотки с кофе и глинтвейном, бегает ребятня по жухлому газону. Издалека доносится запах жареных каштанов. Марк берет меня за руку и тащит поближе к воде. Мы вместе уже почти год, но в такие моменты я ощущаю себя вновь на первом свидании: его глаза говорят, что он до сих пор влюблен. Когда Марк не накачан текилой, с таким бойфрендом мне завидуют все девчонки.
– Ты так и не рассказал мне, что произошло в пятницу.
– Да… – он виновато улыбается, отводя взгляд на рябь воды, – не сказать, что я хорошо помню. Перебрал немного.
– Немного? – я приподнимаю бровь и, остановившись, поправляю шарф.
– Ладно, когда ты ушла, ситуация действительно вышла из-под контроля. Мы с ребятами из айтишной тусовки заобщались, – Марк говорит быстро, нервно потирая затылок. – Домой я собрался, было уже три часа, наверное. Шарю по карманам, а телефон найти не могу, чтобы заплатить и такси вызвать. Пришлось просить кого-то, я, честно говоря, не знаю даже кого. Когда у меня его вытащили, ума не приложу.
Мы медленно идем вдоль набережной. Марк сжимает мою руку чуть крепче, будто ищет поддержки. Я чувствую легкое раздражение – если бы не его пьянки, всего этого бы не случилось.
– А с виду приличное заведение.
– Думаю, что это не там произошло. Мы выходили пару раз покурить, – Марк ловит на себе мой осуждающий взгляд. – Ты знаешь, что я так делаю, только когда выпью. Так вот. Мы несколько раз выходили, и во дворе вокруг нас постоянно терлись какие-то угашенные ребята из соседнего бара. Думаю, это кто-то из них.
Мы останавливаемся у лотка с глинтвейном. Марк отпускает мою руку, чтобы достать карту, и я замечаю, как он избегает смотреть мне в глаза. Продавщица наливает в бумажные стаканы дымящийся напиток с пряным ароматом корицы и гвоздики.
– Что в полиции сказали? – спрашиваю я, принимая теплый стакан и делая осторожный глоток.
– Да какая полиция? Его выключили сразу и разобрали на запчасти. Кого они там будут искать? Камер во дворе нет. Я тем более давно новый телефон хотел, а то с трещиной ходить не комильфо.
Мы продолжаем прогулку, огибая группу детей с воздушными шарами. Я молчу, прокручивая в голове его слова. Что-то в этой легкости, с которой он отмахивается от происшествия, царапает меня изнутри. Марк, почувствовав мое напряжение, обнимает меня за плечи.
– А что тебе Фил сказал про Анюту? – заискивающе спрашиваю я, чтобы сменить тему.
– Что она милая, – Марк отвечает без особого энтузиазма, глядя куда-то в сторону.
– Милая? – я хмурюсь, чувствуя укол разочарования. – Так обычно говорят, чтобы не обидеть.
– Фил не такой, чтобы рассуждать про чьи-то первоклассные сиськи, – усмехается Марк, покачивая головой. – Он скромник.