Антонимы любви - стр. 20
– Ты вчера так быстро уснула, что я не успела расспросить, как прошел первый рабочий день, – говорит мама, наконец откладывая телефон и поворачиваясь ко мне всем телом. – Никто не обижал?
– Всё супер, – сухо отвечаю я, решив промолчать насчет обидевшегося на меня Антона и нашей неловкой перепалки, которая до сих пор прокручивается в голове на повторе.
Она протягивает руку и гладит меня по голове, как собаку, ерошит челку. Посмотрев на неё исподлобья, я кусаю подгоревший бутерброд. Настроение у меня с утра не задалось. Сама не понимаю, почему. Вроде выспалась, но накопившаяся усталость никуда не исчезла.
– Нам на курсах сказали, что бизнесу нужна точка притяжения. И привели в пример «Найк». Они делали спортивные площадки со своими логотипами. Вроде благотворительность, а вроде и реклама. Нам такая же нужна.
Пережевываю хрустящий хлеб и удивленно смотрю на мать. Внутренний голос давно мне подсказывает, что её курсы и марафоны до добра не доведут. Хотя бы потому, что с ними она напрочь забывает о реальности, в которой у нас нет денег даже нанять второго продавца-консультанта.
– Зачем мелочиться. Давай сразу стадион построим, – говорю я, проглотив кусок и запивая его водой из стакана.
– Я на полном серьезе. Думаю, может, нам поставить уличное зеркало с названием магазина? Место проходное. Девочки будут селфи делать и выкладывать в сторис. Им фотки, а нам реклама.
– Нужно больше, больше бьющихся предметов, – беру тарелку со стола и направляюсь к раковине. – Витрины недостаточно.
– Что за бука? – мама толкает меня в плечо. – Кто не с той ноги встал, а?
Мне хочется её подбодрить, рассказать какую-нибудь глупую историю или, наоборот, поделиться тяжестью на душе. Но язык не поворачивается. Сил нет вести с кем-либо беседы, а мне ещё ехать на свидание с Марком, «фоткаться на новый айф». Придется делать прическу, краситься, одеваться поприличней. Если обычно эти девичьи радости доставляют мне удовольствие, то сейчас они вызывают тоску. «Взрослая» работа высосала из меня весь дофамин. Даже и представить себе не могла, что я такая принцесса-белоручка, или дело всё же в чем-то другом.
Марк заезжает за мной на папином «рендже». Иногда он дает ему покататься, повозить девчонок на прогулки, как говорит Онегин-старший. Очень надеюсь, что множественное число – это всего лишь шутка в его устах.
– Обалденные духи, – говорит Марк, вытягиваясь через приборную панель для поцелуя.
– Это новый кондиционер.
Мы смотрим друг на друга, и в его глазах проскальзывает мальчишеское смущение. Прямо как при первой встрече. В трезвом виде он мне куда больше нравится.
– Куда хочешь?
– Не знаю, туда, где золотая осень.
– Будешь делать фото с охапкой листьев? – спрашивает он с усмешкой.
– Просто хочу подышать воздухом.
За бортом не больше пятнадцати градусов, а я, как дура, нарядилась в тонкий плащик и блузку. Но идти в ресторан мне не хочется, а домой к Марку… раз ему одолжили поездить машину, значит, все семейство в сборе. И мне не сильно хочется лишний раз видеть его родителей. Несмотря на их радушие, иногда мне бывает с ними неуютно. Будто я подсознательно ощущаю, что они не воспринимают меня всерьез. Пусть Марк и любит шутить про будущую «жену айтишника», но они меня своей невесткой не видят. То ли считают, что их сын ещё слишком молод, то ли рожей не вышла. А впрочем, неважно.