Антанта и русская революция. 1917-1918 - стр. 21
«Самый опасный» из эмигрантов в Соединенные Штаты, Лев Троцкий, кому по заслугам и славе суждено было занять второе место после Ленина, был изгнан из Европы незадолго до революции. Будучи во Франции, он участвовал в издании небольшой ежедневной русской газеты, публикуемой для русских эмигрантов в Париже. Под предлогом того, что в российских войсках, восставших в Марселе, были найдены экземпляры этой газеты, она была закрыта, и Троцкого вынудили выехать в Испанию, откуда в начале 1917 года он уехал в Соединенные Штаты. Он обосновался в Нью-Йорке и с Булгариным и другими соотечественниками помогал выпускать радикальную газету на русском языке «Новый мир». Со времени раскола с большевиками в 1903 году Троцкий вел непримиримую политическую борьбу с Лениным и обычно ассоциировался с меньшевистским крылом партии. Однако было бы более точно определить его как «троцкиста», хотя со временем этот термин приобрел совершенно иной смысл и до сих пор в России считается синонимом «предателя». Блестящий писатель и оратор, по своему темпераменту он был неспособен примирить свои взгляды с какой-либо программой, которую не сам изобрел, и с довольно скромным успехом постоянно пытался воспитать приверженцев собственных идей.
Сразу после революции Троцкий получил билет на норвежское судно и 27 марта отплыл вместе с женой и двумя сыновьями. В Галифаксе (Новая Шотландия) это судно захватил британский военный корабль, и все русские эмигранты, находившиеся на его борту, были с пристрастием допрошены, причем особый интерес проявлялся к их планам и политическим убеждениям. 5 апреля на борт норвежского судна поднялись британские офицеры во главе с капитаном и потребовали, чтобы Троцкий с семьей и еще пять революционеров покинули судно. Те отказались добровольно сойти на берег, хотя их уверяли, что в Галифаксе все будет выяснено, и тогда вооруженные моряки силой заставили их спуститься в ожидающий катер. Семья Троцкого была оставлена в Галифаксе, а остальных отправили поездом в Амхерст, лагерь для германских военнопленных. Начальник лагеря отказался отправить их телеграммы в Петроград и задержал отправку протеста Ллойд Джорджу. Троцкий снова доказал свои способности пламенного агитатора: его речи были настолько убедительными, что консервативно настроенные германские офицеры обратились с жалобой к британскому полковнику. Полковник занял сторону сторонников Гогенцоллернов и запретил Троцкому выступать с речами.
Когда известие об аресте Троцкого достигло Петрограда, оно вызвало усиление антибританской пропаганды в левой прессе, и без того возмущенной задержанием в Лондоне многих политических беженцев. Объяснение Бьюкенена, что это произошло из-за нехватки транспорта, только навлекло на него поток новых обвинений. Дополнительный предлог задержания, заключавшийся в том, что русские были интернированы, так как «ехали на субсидии германского посольства, чтобы свергнуть Временное правительство», также были встречены насмешками. Большевистская газета «Правда» объявила это «открытой, неслыханной и злобной клеветой на революционеров».
Широко распространенные антибританские настроения причиняли послу массу забот о судьбе британцев, которые владели промышленными предприятиями в Петрограде и чьей безопасности угрожали революционно настроенные рабочие, и, как всегда в трудную минуту, он обратился за помощью к Милюкову. Министр иностранных дел, разумеется, был в курсе истории в Галифаксе и потребовал разрешить заключенным проследовать в Россию. Но 10 апреля он передумал и попросил, чтобы их задержали до следующего распоряжения. Бьюкенен, который больше не желал, чтобы его правительство заставляли играть роль козла отпущения в отношении политики российского правительства, пригрозил предать гласности всю историю. Милюков успокоил его, пообещав сделать публичное заявление, в котором снимет с Британии всю вину. В конце концов Временное правительство было вынуждено проявить активность, и 29 апреля пленники были освобождены и доставлены на датское судно. Без дальнейших осложнений они прибыли 18 мая в Петроград. Троцкий немедленно приступил к сотрудничеству с большевиками и в июле официально вступил в партию. Не скоро он забыл свои злоключения. Среди капиталистических стран излюбленным объектом его нападок стала Англия – во всяком случае на некоторое время, – и каждое воскресенье его страстные речи, обличающие британский империализм, собирали огромные толпы народа.